В нём я жадно целовал Мицио.
От картинки, вставшей перед моим взором, меня передёрнуло, и я поспешил как можно быстрее покинуть комнату, хотя в голове метались мысли одна хлеще другой. Что это было?
От чего-то вспомнилось, о том, как отец с насмешкой утверждал, что у моя мать верила в то, что у неё был дар предвиденья. Но ведь, такого быть не может? И даже если бы предположить, что это было правдой, то ведь не мог этот дар передаться мне. Да даже, если и мог, то он не мог раскрыться так поздно!
Мне отчаянно не хотелось думать о том, что только что произошло в комнате, уж слишком неправильным, противоестественным всё это было.
И я сделал то, что умел лучше всего, я просто отправился бегать.
Спортивные упражнения всегда приносили облегчение воспалённому мозгу и позволяли отключиться от тревог и навязчивых мыслей, вот только, кажется, сегодня всё пошло не по плану, потому что уже перед самым выходом во внутренний двор академии до меня долетел голос Лучьянно. Я тут же затормозил. Что это он подхватился в такую рань? Тем более после вчерашнего!
Лучьянно никогда не был ранней пташкой, скорее даже наоборот. В первый год обучения он даже чуть было не вылетел из академии из-за того, что пару раз умудрился проспать на утренние лекции.
То, что он, без видимой причины был на ногах так рано, было почти что чудом и мне не терпелось выяснить причину.
— Ты представляешь, этот кретин слил жу! — долетел до меня более отчётливо голос Лучьянно, а я немедленно перешёл на медленный и осторожный разведывательный шаг. Такой поступью меня мог расслышать разве что брат или отец, но их тут, разумеется, не было и быть не могло.
Лучьянно тем временем продолжал рассказывать гадости про меня и моего комми. Странно, но то, что он меня оскорблял, меня нисколько не тревожило, а вот выпады в сторону Мицио отдавались в груди злобной яростью.
— Неужели Карреттони после этого не выгнал взашей своего комми? — голос показался мне смутно знакомым, но я не смог вспомнить, кому он принадлежит.
— Нет, он даже за него всё отработал! Вот идиот! — продолжал наседать Лучьянно.
А в мою голову закралась совершенно невероятная мысль. Неужели этот хрыч встал так рано для того, чтобы пустить слухи обо мне и Мицио? Да быть того не может! В самом деле, в таком случае идиотизм Лучьянно достиг новых, совершенно небывалых высот.
— Это, конечно, с одной стороны, глупость, но с другой, просто замечательный показатель командной работы! Действительно, хороший шеф не бросает своих подчинённых без помощи, — вновь раздался знакомый до боли голос. Именно в этот момент меня осенило кто это! Лучьянно разговаривал с сеньором Вичио, профессором, отвечающим за пресную выпечку.