— Ради Бога, Митч, накачайте его наркотиками и все выясните!
— Ты не понял, Эван. По этому телефону надо звонить периодически, в определенное время. Нарушив расписание, мы сразу заставим Гринелла насторожиться.
— Все вы там с вашим Джинджербредом финтифлюшки с завитушками. Если он — имбирный пряник, то остальные — кексики с изюмчиком, — в отчаянии вымолвил вконец обессилевший Кендрик.
— Однако ты еще очень слаб… Я выставлю у твоей двери парочку патрулей из береговой охраны, а ты постарайся хорошенько отдохнуть.
— А как вы? Вы ведь сказали, что не можете вылететь сюда, и теперь я понимаю почему, Но сейчас вы все еще в своем учреждении, не так ли?
— Да, я жду новостей от Джинджербреда. Отсюда мне гораздо удобнее с ним связаться.
— А вы не хотите рассказать мне о том, что было вчера утром — о вашей встрече с этим типом из Инвер Брасса?
— Может, отложим до завтра? Это уже не к спеху. Без него нет Инвер Брасса.
— Без него?
— Он покончил с собой… Счастливого Рождества, конгрессмен.
Калехла Рашад выронила из рук пакеты.
— Что случилось? — закричала она, бросаясь к кровати.
— Наглядная иллюстрация к правительственной программе медицинской помощи, — ответил Эван. — Груда бинтов и повязок.
— Совсем не смешно!.. У твоей двери охрана, а внизу, у входа, когда я сказала, что иду тебя навестить, они так рассматривали мое удостоверение… Что произошло?
Он все рассказал ей, умолчав лишь о разошедшихся швах и крови на полу в коридоре.
— Митч одобрил мои действия.
— Он у меня получит! — заверещала Калехла. — Он должен был сразу же мне позвонить!
— Тогда ты бы не выглядела так очаровательно, как сейчас. Круги под глазами стали наполовину меньше. Ты спала.
— Двенадцать часов, — согласилась Калехла, присаживаясь на край кровати. — Эта добродушная, толстая медсестра? Не могу поверить!
— Мне бы пригодился в тот момент твой первоклассный черный пояс… Особенно некоторые приемы. Не так уж часто приходилось мне бороться, особенно с женщинами — за исключением разве что проституток, которые слишком высоко запрашивали.
— Не забывай мне напоминать, чтобы я за тебя расплачивалась… О Боже, Эван, я должна была настоять, чтобы тебе дали палату побольше, и остаться с тобой!.
— Не заходи в своей опеке слишком далеко, детка! Я все же мужчина, помни об этом!
— А ты помни о том, что если на нас так коварно нападают, то мне надо предоставить свободу действий. Договорились?
— Моя мужская гордость этого не вынесет… Будь моей гостьей, корми меня конфетами и пои шампанским, но не пытайся выбить из меня эту дурь.
— Только мужчина способен отпускать такие шуточки, — вымолвила Рашад, склоняясь над Эваном и целуя его. — И все же я люблю тебя, так что это моя проблема.