— Мы будем на месте через пятнадцать минут, сэр.
— А? — Кендрик поднял голову, заморгал глазами и широко их раскрыл, отгоняя сон. — Спасибо. Тогда я разбужу свою приятельницу; они ведь всегда прихорашиваются перед прибытием, неважно куда, не правда ли?
— Кто это «они»? — негромко произнесла Калехла, не двигаясь с места. — Я сплю до последней минуты.
— Ладно, извини, но я спать уже не буду. Не могу. Срочная необходимость.
— Ох уж эти мне мужчины, — последовало замечание от агента из Каира. Она убрала голову с его плеча и отодвинулась на другой край сиденья. — Я не смотрю, — прибавила она, не открывая глаз.
— Мы дадим вам знать, когда прибудем на место, — со спокойной улыбкой произнес офицер ВВС и направился назад к кабине.
Шестнадцать минут спустя пилот объявил по внутренней связи:
— Замечены посадочные огни прямо по курсу. Пристегните, пожалуйста, ремни. — Вертолет снизил скорость и завис над площадкой, где посадочными огнями служили головные фары двух автомобилей, и медленно приземлился на обозначенное место. — Пожалуйста, побыстрее выходите из машины, — продолжал пилот. — Мы должны немедленно убраться отсюда. Надеюсь, вы понимаете, о чем речь.
Как только они сошли на землю по металлической лесенке, «Кобра», взревев всеми своими двигателями, взмыла вверх; она покружила над залитой лунным светом пустыней, вздымая к небу столб песка, и повернула на север, набирая скорость. Вскоре шум ее моторов затих в отдалении. В свете автомобильных фар они различили фигуру молодого оманского султана, который шел им навстречу. В отличие от их первой встречи ночью в пустыне шестнадцать месяцев назад, он уже не был одет в футболку с надписью «Патриоты Новой Англии». На этот раз на нем были широкие брюки и открытая белая рубашка.
— Первое слово мне, ладно? — сказал он, поравнявшись с Кендриком и Рашад.
— Ладно, — ответил Кендрик.
— Первое впечатление не всегда благоприятно, согласны?
— Согласен, — кивнул Кендрик.
— Но все же, надеюсь, я выгляжу неплохо, правда?
— Правда.
— И все же постоянство — удел ограниченного ума, разве нет?
— Лишь до известной степени.
— Только без уточнений!
— Только не надо разыгрывать из себя законника. Вы зашли в бар единственный раз в своей жизни, когда были с Менни в Лос-Анджелесе.
— Ну, этот лицемерный сумасбродный израильтянин…
— Хорошо хоть вы не сказали «еврей».
— Я и не собирался. Мне это нравится не больше, чем когда говорят «грязный араб»… во всяком случае, мы с Менни старались не пропускать ни одного бара, мимо которого проходили.
— Какова сейчас ваша позиция, Ахмет?