Кармен тоже заметила в ней признаки опасной болезни. Оправившись, она в продолжение часа беседовала с ней и была, по-видимому, счастлива. По уходе Кармен на увещание Пикильо Аиха призналась, что у нее находится хрустальной флакон графини д’Альтамиры, который она у него выпросила.
Аллиага затрепетал от ужаса; Аиха рассказала, что на корабле она имела выбор между смертью и унижением и решилась выпить всю склянку разом, чтоб лишить себя жизни, но она ошиблась. Эту тайну просила она не открывать даже Фернандо.
На другой день в продолжение нескольких минут Фернандо оставался наедине с Аихой. Она рассказала ему все подробности пожара и после многих признаний и, предчувствуя скорую смерть, она взяла с него клятву, чтобы он в случае ее смерти женился на Кармен.
Фернандо, рыдая, упал на колени и сказал:
– Клянусь!
С этой минуты силы Аихи мало-помалу ослабевали.
Через три дня Кармен назначено было постричься и вступить в звание настоятельницы нового Благовещенского монастыря.
– Ты еще до сих пор не обязана постоянно носить монашескую одежду? – спросила Аиха.
– Нет, но зачем этот вопрос?
– Послушай, Кармен, умирающим, кажется, прощают все желания. Прошу тебя одеться в свое прежнее платье, помнишь, как мы обе одевались в доме отца! И дай мне только одну минуту полюбоваться на мою сестру Кармен.
– Изволь, милая сестрица, – отвечала Кармен со смущением.
И Аиха приказала Хуаните принести свое белое нарядное платье с кружевами и жемчугом, распорядилась сама всем туалетом, убрала сестру свою как невесту, потом велела позвать Аллиагу, Иесида и Фернандо.
Когда приказание было отдано, она сказала прерывающимся голосом:
– Я чувствую, что силы меня оставляют… Исполни мое последнее желание, мы с Фернандо были достойны сожаления. Он хотел на мне жениться, когда постоянно думал о тебе и любил тебя только одну на свете…
– В самом деле! – вскричала Кармен с радостью.
– Он сам мне в этом признался. Воля умирающих священна, а мое последнее желание – сделать вас счастливыми…
В эту минуту двери отворились; первый вошел Фернандо, за ним Иесид и Аллиага, вслед за ними Педральви, Хуанита и все слуги.
Аиха встрепенулась.
– Пикильо, брат мой! – сказала она, указывая на Фернандо и Кармен. – Прошу тебя соединить их, чтобы я могла быть еще свидетельницей их счастья.
Пикильо уже не мог говорить; он упал на колени перед диваном, где лежала Аиха, и зарыдал. В эту минуту исчезла его твердая воля.
Аиха угадала, какое надо было дать ему утешение, и, наклонившись к нему, прошептала:
– Мы все будем там, не отчаивайся! – Потом она сказала громко: – Я слышу, отец меня призывает!