К середине лета все прочно на своих местах. Газета «Волжский день» окончательно лишает некогда «высокочтимого Валериана Владимировича Куйбышева» своих симпатий. Призывает все кары небесные. Еще лучше земные… В трогательном единении кадеты, эсеры, меньшевики создают «Комитет общественной безопасности». Сколачивают «батальон смерти». Из сыновей достойнейших семейств. Отпрысков густо разбавляют ветеранами «Союза русского народа», погромщиками со стажем, просто уголовниками. Высокая цель расправы с большевиками все оправдывает, списывает…
Куйбышев отправляется проторенной тропой в казармы 119-го запарного полка.
На страницах «Приволжской правды» недвусмысленное признание о целях:
«Батальон жизни III Интернационала!
Он у нас организуется не для каких-нибудь разбойничьих целей, а только для того, чтобы дать должный отпор всякому, покушающемуся на добытую чистой невинной кровью солдат и рабочих свободу… Солдаты полка проголосовали приобрести и поставить под охраной часового красное знамя с надписью: «Да здравствует III Интернационал!»
По губернии разбросаны запасные полки, артиллерийские бригады, команды выздоравливающих — выписанных из госпиталей фронтовиков, решительных, легко взрывающихся. В одном Самарском гарнизоне около шестидесяти тысяч солдат. А еще Сызрань, Бузулук, Иващенково, Николаевск… Чья сила весомее?
Гарнизонный митинг — власть по сегодняшним июльским обстоятельствам наивысшая — назначен в Аржановском саду. Накануне вечером у Валериана Владимировича засиживается младший унтер-офицер Василий Блюхер. До фронта рабочий вагоностроительного завода в Мытищах, под Москвой. С прошлого, 1916 года большевик. Оба члены Совета и военной организации при губ-коме. Отношения давно вышли из рамок официальных. Куйбышев не утерпел, по-приятельски попросил:
— Не взыщи, Василий Константинович, откуда у тебя, по всем мастям коренного русака, громкая фамилия немецкого маршала?
— Помещик, будь он неладен, потешился! Обласкал моего деда, крепостного мужика. Обратно никак — Блюхер и Блюхер! В деревне больше за ругань сходило. Мальчишки особенно донимали…
Сидят приятели за полночь. Разговор с одного на другое. Нет-нет к завтрашнему митингу возвращается.
— Ты, Валериан Владимирович, на особенно дружелюбную встречу не надейся! Главное, чтобы стали слушать, чтобы слово твое пробилось. Пустобрешная шелуха, правда, недоговоренная до конца, — все во вред. Солдаты шикают, улюлюкают. Недолго и с трибуны стянут, тумака не пожалеют… Значит, выкладывай все как есть. Без страха, без оглядки!
Куйбышев подхватывает: