Много-много лет спустя младшая сестра Валериана Елена Владимировна возвращается в старый родительский дом. Дом-музей, ею созданный. Там память так услужлива!.. «Знакомая девушка пела у нас на крыльце грустную песню о сироте. Трогательно звучал ее печальный голос, и Валериан, слушая песню, украсил шляпу девушки цветами. Он всегда оказывал певцу или музыканту хотя бы маленькое внимание.
На другой день Воля играл на мандолине эту печальную песню и сложил на нее слова:
Слушайте братцы, песенку мою,
Эту песнь сложил я про судьбу свою,
Эта песня вырвалась из души, как стон.
Как-то, братцы видел я страшный-страшный сон:
Будто бы остался я в свете одинок
И никто мне ласковых слов сказать не мог…
Однажды брат Миша, фантазер и выдумщик, таинственно сообщил Воле, что он подслушал разговор отца с матерью: оказывается, Воля вовсе не наш, его взяли у нищих. Воля легко поверил: он сам часто слышал, что знакомые говорили, что он ни на кого из семьи не похож. Воля стал задумываться, избегать шумных игр, еще больше углубился в книги. Собирался даже бежать из дому…
У мамы с Волей часто бывали разговоры о том, что он читал по ночам в постели. Когда в доме наступала тишина, он зажигал лампу и читал иногда до утра. Как-то Воля заснул, не погасив лампы. Керосин догорел, и фитиль стал коптить. Черная копоть хлопьями летала по комнате, садилась на белые подушки, на лица спящих мальчиков. Утром ребята соскочили с постелей черные, как трубочисты. Поднялась возня, смех. Воля, чувствуя свою вину, молча взял тряпку и стал стирать копоть со стола, стряхивать с подушек, но сажа еще сильнее размазывалась.
— У нас теперь не комната, а паровозная топка, — шутил Миша.
Валериан в отчаянии смотрел на потолок, на стены, которые тоже были покрыты копотью. Он безнадежно махнул рукой и, обвязав палку тряпкой, стал вытирать потолок, размазывая черные жирные круги.
За этим занятием и застала его мама. Она не сумела удержаться от смеха, глядя на чумазых мальчиков и особенно на Валериана. Мама хотела рассердиться, но не смогла. Ее замешательством воспользовался Миша. Он так повернул дело, будто не один Воля виноват, а все мальчики.
Спешно затопили баню и отправили «трубочистов» мыться, а комнату белили и проветривали.
На Валериана все случившееся произвело большое впечатление. Улучив минуту, он подошел к маме и, ласково обняв ее, сказал:
— Я один виноват. Даю честное слово, что больше обманывать не буду, а вас прошу, не запрещайте мне читать вечерами. Когда в доме тихо, мне читать приятнее, я больше понимаю.
Так Валериан добился для себя права читать по ночам, и с тех пор мама только горестно вздыхала, глядя на его бледное лицо и воспаленные глаза».