Надо обязательно что-то сделать самой, чтобы прогнать фашистов. И не что-то, а бить их собственными руками. Когда Люба тренировала мужчин, уходящих на фронт, она думала, что каким-нибудь чудом окажется на фронте. Фронт, фронт, фронт! Ни о чем другом думать уже не могла.
В январе 1942 года Люба снова подает рапорт. На этот раз ее просьбу удовлетворили и зачислили в партизанский оперотряд, сформированный из состава Отдельной мотострелковой бригады особого назначения. Это был один из многих отрядов ОМСБОНа, направленных зимой 1941/42 года в тыл врага для выполнения особых заданий командования. Командиром отряда, в который попала Люба, был назначен Анисим Ильич Воропаев. Он партизанил еще в гражданскую войну на Дальнем Востоке.
В дверь квартиры Пенязевой настойчиво и нетерпеливо звонили. На пороге в овчинном белом полушубке стояла Люба, неудержимо и победно улыбаясь.
— Ухожу, Антонина Григорьевна! Пришла проститься.
Сели. Антонина Григорьевна почему-то вспомнила первое появление Любы в тренерской на стадионе. Вот так же неожиданно, как ветер, ворвалась она в ее жизнь. «Прошло всего пять лет с тех пор, а как Люба выросла. Уже чемпионкой СССР уходит на фронт».
— Ну, прощай, Любаша! Будь умницей. А меня, видишь, не взяли. Наверное, возраст не тот. Пусть тебе сопутствует удача. Возвращайся домой целой и невредимой.
Обнялись, расцеловались.
— Спасибо вам за все, Антонина Григорьевна!
— Ну что ты, Любаша.
— Ждите с победой.
Воскресенье. 8 февраля 1942 года. Последнее увольнение. В распоряжении Любы только час.
Дома мама. Вся в слезах. «Родная моя, куда же ты в самое пекло! Мужиков, что ли, там не хватает?»
— Мамуля, не плачь! Такое время. Или грудь в крестах, или голова в кустах. Не бойся за меня. Я же сильная.
Сели. Помолчали. Люба крепко-крепко обняла маму.
— Прогоним гадину. Все будет хорошо.
Хлопнула дверь. Люба услышала, как в голос заплакала мама. Жалость и незнакомая прежде тоска охватили Любу. Она прощалась со своей юностью, Гольяновкой. На улице караулит Вовка Щукарь.
— Люб, я провожу? — полувопросительно уставился на нее.
— Только до остановки. Дальше нельзя.
— А почему меня не берут?
— Мал еще, Вовка-морковка. Учись получше, лады? Ну прощай! Не поминай лихом!
Любка была одна среди мужчин. Да ей это не в новинку. Детство ее прошло в окружении мальчишек, юность — с ребятами-спортсменами, и вот сейчас на войне — двадцать шесть мужчин и она одна.
Отряд формируется, он еще в Москве. Люба получает первое задание: вместе с Ипполитом Рогачевым, заслуженным мастером спорта по гребле (ныне он также и заслуженный тренер Советского Союза по гребле), ей поручено тщательно подготовить к долгому и сложному переходу тридцать пар лыж. Надо подогнать крепления под валенки разных размеров. Энтузиазма эта кропотливая, сложная, довольно-таки однообразная и нудная работа не вызывала, тем более что всех, кроме Любы и Рогачева, отпустили 8 февраля на двое суток домой.