Во-вторых, нажил смертельного врага в лице Валдаса Климайтиса. В иных условиях могли бы сотрудничать, но ему просто не повезло попасться под ругу, спасибо графине. Он едва ли будет опасен в будущем, но нужно иметь ввиду.
В-третьих, упал в глазах Августины. Почему-то неприятно…
Ну и, наконец, в-четвертых, повстречал неведомую тварь, отчего-то желающую выпустить ему кишки. О, только черта помяни…
Яцек Томашевский стоял сразу за витыми чугунными воротами, прислонившись спиной к урчащему мотором автомобилю. Фонари вокруг него не горели и в густой тени глаза поляка отчетливо отливали алым. Не дожидаясь нападения, Георгий разжег тисофию.
– Ты сможешь убегать вечно, отродье Кровожора, – почти добродушно произнес Томашевский. – Тебе некуда бежать. Твои предтечи так и не поняли этого.
– Да неужели? – иронично вопросил Георгий и нырнул в тень.
В прямом смысле.
Поляк – а поляк ли? – только раздраженно дернул щекой.
Георгий же в то же мгновение появился прямо в своем гостиничном номере и схватился за живот. За все века, что Летичевы овладели искусством ходить в тенях, они так и не смогли сделать процесс менее тошнотворным. Огромный бурый медведь, дремавший прямо на ковре, проснулся и настороженно поднял треугольную башку, но Георгий только отмахнулся – мол, спи дальше. Бросив шинель прямо на кресло, он направился в ванную.
Горячую воду камердинер добросовестно набрал заранее.
____________________________________________________________________________
(1) – «Одну секунду, джентльмены! Почему его голова все еще на месте?» (англ.)
(2) – «Дерьмо» (литв.)
(3) – «Смерть» (араб.)
Москва, 19 октября
Москва у Георгия со студенческих лет стойко ассоциировалась с двумя вещами. Во–первых, вокзал и перрон. Во–вторых, грязь на перроне и вокзале. Если бы его кто-то попросил назвать самую вонючую помойку на свете, он бы без колебаний назвал Курский вокзал, и душой не покривил. Царившее повсюду вавилонское столпотворение, стук колес составов, паровозные гудки, нанесенная тысячами ботинок грязь, дым и сажа от десятков локомотивов, запахи торгуемой вразнос снеди, тел пассажиров и носильщиков, машинного масла и конского навоза – все это бурлило в воздухе, как в огромном ведьмином котле, и казалось, что еще чуть–чуть, и все пространство просто взорвется. Однако же оно не взрывалось, и непостижимым образом продолжало балансировать в этом состоянии детонационного равновесия.
«Цивилизация», – подумал Георгий.
Плоды прогресса надежно входили в жизнь даже традиционно консервативного чародейского сословия. Его дед, к примеру, и помыслить не мог, что для путешествия из Томска в Москву не нужно будет неделями трястись в возке или мерзнуть на санях, не придется костенеть в неподвижности, оседлав вызванного из глубин грез летучего скакуна. Ни к чему больше рисковать потерей себя, преодолевая версты вместе с ветром и тенями. К чему все эти мучения, если есть теплое купе с мягкими сиденьями, поданный проводником горячий чай и гренки с яйцами–пашот в вагоне–ресторане?