- Почему же ты молчал? - с укором проговорил Снегирь. - Не по человечески это, ротный!
- И правда... Чего же ты, Саныч? - растерянно спросил Санька.
- А ты, воробей, на меня таким взглядом не смотри, иначе дырку прожжешь, - огрызнулся тот. - Знаю, что должен был вам рассказать. Да повременить, вот, хотел... Я Андрюшку-то лучше вас всех знал. Под Москвой, вместе с ним в окопах сидел. А сейчас не знаю что писать. Хоть на части рвите меня, братцы... Не знаю! Может быть вообще не отправлять никуда это письмо?
- Так не годится, старый! Надо написать, если адрес его знаешь, - сказал Снегирь. - Ты уж придумай чего. Не пиши, что по глупости своей подставился. Пусть уж в бою...
- Это я и сам понимаю. Но как объяснить жене его...? Похоронку-то она получит, да не правильно это как-то. Я уж тут и так и этак...
- Чего ж тут неправильного? Многие то и похоронок не получают. Не всякий из нас носит жетон, или медаль какую-нибудь. Вот Санька, тот же желторотый совсем. Случись что..., - Снегирь оборвал себя на полуслове, заметив, как посмотрел на него Саныч. - Да живи ты сто лет, пернатый!
- И тебе не хворать, зимняя птица, - сказал Санька.
- А по мне, так прав наш великан, - произнес Аршанов, наливая из чайника кипяток в свою чашку. - Документики, всякие, это ненадежная вещь. Когда немцев из Ростова гнать начали, видел я что творили эти звери. Пленных солдатиков, которых угнать на запад не успевали, расстреливали, да в придорожные канавы скидывали. Это потом уже местные жители их хоронить начали. Да как узнаешь кого, если у него при себе нет ничего? Вон их сколько, безымянных, в общих могилах сегодня лежит, у самого Ростова и дальше.
- А я содержимое своего медальона выкурил, - произнес Снегирь. - Плохая это примета, носить при себе такое...
- Это кто же тебе такое сказал? - поинтересовался Саныч.
- Да мало ли кто такое может говорить? Мужики, вон, свои имена на алюминиевых ложках выцарапывают, думают, что этого достаточно. А жетоны выкидывают.
- Ты тоже, небось, выцарапал?
- Конечно!
- Не думал я, Снегирь, что ты настолько суеверный, - улыбнулся Санька. - А в какие приметы ты еще веришь?
- Отстань от него, воробей, - резко сказал Саныч. - Человек на то и зовется человеком, что верит во что-то. Кто-то в бога, распятого на кресте, кто-то в социализм. Немцы, и те во что-то верят.
- Ну ты старик даешь! - сказал Аршанов. - Ты нас с фашистами сравниваешь?
Ротный отмахнулся о него словно от назойливой мухи
- Да ни с кем я тебя не сравниваю, - сказал он. - Ты у нас сам по себе, Николай. А всякий немец, ты думаешь, он с рождения зверем был? У них ведь тоже где-то матери, отцы и жены есть. Письма домой пишут, рафинированный сахар в карманах носят, - последнюю фразу Саныч произнес с издевкой, чуть прищурив глаза. - И медальоны носят тоже.