А отец смотрит на меня во все глаза.
— Ты…
— Ты что-то не в духе сегодня, — говорю я, — Давненько на меня руку не поднимал. Случилось что-то серьёзное, верно?
Он скрипит зубами и встаёт. Видимо, хочет ударить. У него развиты умения Духа, но использовать их он может в ближнем бою — так что я демонстративно отвожу руку и зажигаю на ней большой огненный шар.
— Только попробуй — и я спалю этот свинарник. Он пропитан алкоголем настолько, что вспыхнет за секунду.
Отец выпучивает глаза. Он открывает и закрывает рот, как рыба, и не может ничего сказать. Даже не знаю, чему он удивляется больше — тому, что его бездарный сын неожиданно раскрыл чакры, или тому, что позволяет себе говорить с родителем таким тоном.
— Ну и жги! Давай, жги! Всё равно через неделю у нас всё это заберут! Жги, давай, чего стоишь?!
Он хочет сказать что-то ещё, но всё-таки берёт себя в руки и плюхается обратно на диван.
— Прорвался, значит? Раскрылся? И силу сразу почувствовал? Поздравляю…
Особой радости в его голосе не слышно, но я киваю, не решаясь распалять конфликт. Это просто бессмысленная потеря времени. Особенно — в свете услышанного.
— Спасибо. Да, «раскрылся».
— Ну и флаг тебе в руки, — бормочет он, отыскивая уцелевшую бутылку.
— Ты так и не ответил вопрос — что случилось? Кто заберёт дом?
— Не твоё дело, сопля!
— А чьё же ещё? — искренне удивляюсь я.
Действительно — я не был его сыном, это так. Но память Демида слилась с моей полностью, и теперь я ощущал, что этот человек и правда мой отец. Ну… биологический, по крайней мере… А сестра — моя сестра. И в первое время, пока я не освоюсь, как следует, не стоило настраивать против себя всех подряд. Тем более, что и сил особых для противостояния целому миру не было…
— Отец, ты посмотри вокруг. Живём как смерды, как безродные. Прислуги давно нет, питаемся в забегаловках. Машины ты продал, пекарни в залоге. Лике ещё три года учиться в школе, мне — поступать через несколько месяцев. Останемся без дома — что делать будем? Если тебе наплевать на нас, ты так и скажи, но если нет — расскажи, что произошло. Подумаем вместе.
Николай смотрит на меня очень внимательно.
— Надо же, — бормочет он, — Как яра[1] меняет человека… Только пробудился, а уже совсем другой… И говоришь по другому, и мыслишь. Страх потерял?
— Потерял, — соглашаюсь.
— Хм, а вот это ты зря. Страх помогает…
— Отец, давай по существу. Философии мне хватает в лицее.
— По существу — херово всё, сын. Проигрался я.
— Не в первый раз.
— Так по крупному — в первый… Нечем расплатиться будет…
— Сколько ты проиграл?
— Д… Десять…