В ее мысли вдруг закралось сомнение, сменив упоение холодной тошнотой.
Может, она обманывала себя? Не так давно Дщерь Теней была готова погибнуть во имя цели, а теперь выдумывала что-то насчет перерождения богов. Внутри Иврайны начали бороться вера с неверием, раздирая ее разум до тех пор, пока обе концепции не размылись, и у нее в глазах не помутилось.
Она с трудом поднялась на ноги и в тот же миг испытала через Шепот чувство разъединения: «Рассветный парус» покинул «Сон Иннеада» вместе с остальной находившейся на борту флотилией. Иврайна вновь сосредоточилась на открывающемся с линкора виде на Агариметею, который и запустил цепочку ее размышлений. Битва вот-вот начнется, и она не могла позволить себе отвлекаться.
Для себя Иврайна решила, что откровение было настоящим, но пока она не могла раскрыть это знание остальным. Похоже, они не подозревали о своем божественном наследии, и, быть может, по веской на то причине. Мифы о богах полнились обманом, раздором и предательством. Лучше, чтобы никто из них не ставил более высоких целей, чем служение Иннеаду. Да и если она расскажет о своем новом видении, поверят ли они ей?
— Я в порядке, — расправляя одеяние, заверила провозвестница остальных.
Алоринис подтвердил ее слова довольным мяуканьем и умылся лапой. Иврайна не стала пускаться в объяснения. В Комморре она быстро усвоила, что часто лучше не говорить ничего, чем говорить неправду, которую можно опровергнуть.
Дщерь Теней не видела ни лица Визарха, ни Мелиниэля, но их сомнения волнами прокатывались по Шепоту. Открывающая Седьмого Пути собиралась еще раз уверить их, но тут «Рассветный парус» достиг верхних слоев атмосферы Агариметеи.
Она словно окунулась в кислоту, сжигающую ее до самых костей. Сущность Иврайны сорвало слой за слоем, каждая клетка ее тела лишилась жизненной силы. Вместе с ней умер и Шепот, неизменный гул иннари исчез, когда Дщерь Теней захлестнули волны электрической агонии.
Иврайна закричала, но не издала ни звука, корчась в безмолвных муках.
Захлебываясь невидимой жидкостью, что опаляла горло и выжигала глаза огненной болью, она всплыла из пучин. В ее трупном естестве снова затеплилась жизнь, вернув подвижность свинцовым конечностям и перезапустив остановившееся сердце. С возвращением жизни пришли и чувства. Свет. Звук. Холод палубы под ногами.
И жуткая тишина в разуме.
Шепот пропал.
Вместе с ней на борту «Рассветного паруса» находились десятки воинов, но с тем самым успехом Иврайна могла бы быть совершенно одна, поскольку не ощущала энергии их душ.
И снова ее окружили спутники. Рядом с ней на полу извивался Алоринис, дергая лапами от фантомных болей. Она ощутила себя тонкой травинкой, такой нежной, что ее могло сломить слабейшее прикосновение.