Марсель проговорила все это серьезным, убежденным тоном, просто, без всякой рисовки. Виконт, более тронутый, чем бы того желал, попробовал отделаться шуткой.
– Во всяком случае, – заметил он весело, – дадим слово щадить друг друга…
– Я иду дальше, – продолжала она. – Я обязуюсь, если б появилась в том надобность, сделать то же для вас, что вы сделали для меня – пожертвовать собой… Признаюсь откровенно, я была бы счастлива, если бы вы были в рядах наших…
– У меня тоже есть свои убеждения, есть долг и честь, – заметил серьезно молодой человек.
Он держал в своей руке руку Марсель.
– И клянусь вам, что я люблю мое отечество так же страстно, как и вы.
– Ну, слава Богу… Прощайте же, месье Лорис… Быть может, до свидания.
В эту минуту под звуки рожка во двор въехал дилижанс.
– Это дилижанс из Оксера! – воскликнула Марсель.
– Вы ждете кого-нибудь?
– Я жду дедушку… Вот и он…
И, кивнув Лорису, она бросилась навстречу старику, с виду буржуа, который быстро вылезал из дилижанса.
Он обнял свою внучку и приподнял ее в воздухе, чтоб хорошенько поцеловать!
Лорис из вежливости отошел в конец станционной залы.
Он восхищался этой девушкой, которая была одновременно и смела, и скромна, полна отваги и вместе таинственности.
«Марсель!» – повторял он тихо ее имя, которое отдавалось в его сердце.
Старик давал распоряжения комиссионеру, вручая ему свой дорожный мешок.
Он видел его лицо и был невольно поражен мужественной красотой этого лица, его правильными чертами, выражением энергии. Этот семидесятилетний старик не поддавался годам, в нем чувствовалась исключительная натура, предприимчивая, страстная.
– Посмотри-ка, – сказал кто-то сзади, – старый друг Барера… который был членом комитета общественного спасения.
Лорис быстро обернулся:
– Вы говорите об этом старике? Не можете ли вы мне сказать его имя?
– Конечно… Пьер Картам… Робеспьер его очень ценил…
Лорис остановился. Картам разговаривал в эту минуту с каким-то господином, по виду военным, который пожимал Марсель руки. В нем поднялось странное чувство злобы, почти гнева, он кинулся в толпу и исчез.
Как раз в это самое время Марсель, приподнявшись на цыпочки, искала глазами своего рыцаря, очевидно, желая его представить деду, но его уже не было.
Злясь на себя, на свое донкихотство, на этого лжекапитана, который так ловко избежал ударов шпаги, на этих федератов, которые были причиной всего, на эту девушку, которая была трижды виновата в том, что она была так прелестна, тем, что она покровительствовала ненавистным революционным цветам, тем, что она была внучкой самого яростного террориста, поставщика гильотины, злясь на все и на всех, виконт Жорж де Лорис проклинал случайность, которая привела его сюда, где он мог встретиться с таким сбродом, которого порядочный человек должен сторониться. Случайность? Была ли это действительно случайность? Пораздумав хорошенько, Лорис вспомнил, что ему дано было поручение, правда, неважное, навести справки о часах прихода и отхода дилижансов из Бретани, и он в этой сумятице забыл о нем.