Через час мы пили чай в юртах Усть-Уса и слушали как над Енисеем и Усом завывает ветер. Очередной подвиг закончился.
Пройдя по льду Енисею туда и обратно до Тепселя я еще раз убедился, что нужные нам тропы и дороги вдоль самого берега во многих местах не проложить, а вот как староверцы прошли от Каракерема, вполне можно. Хорошо изучить местность и проложить их через леса, а там где нельзя, вдоль берега Енисея.
Обратная дорога до завода заняла два дня, ехали не спеша, сил не было совершенно, ни физических, ни моральных. На заводе ни каких неожиданностей не было, кроме явления Лукерьи Петровны Она резонно рассудив, что пора готовиться к посевной, приехала в компании с Савелием Петровым и Никодимом Кучиным в гости Серафиме. Целый день они совещались, что, где и как надо будет выращивать и когда я приехал, эта теплая компания вручила мне разработанный ими план сельхозгода аж на пяти листах. Про выращивание картофеля из клубней Серафима написала с моих слов, а вот из семян уже исходя из своего опыта.
Что такое сельское хозяйство в конце 20-ого века я хорошо знал, а вот во второй половине 18-го смутно, поэтому прочитав наискосок бумаги нашего сельхозштаба и не найдя там видимых ляпов, я с чистой совестью вернул бумагу Лукерье, тем более что время у нас еще было и я рассчитывал, вернувшись в Усинск, в спокойной семейной обстановке еще раз всё это прочитать и подумать.
Потрясения последних месяцев, особенно полученный удар по голове, расстроили мое здоровье и вернувшись из похода по Енисею, я слег и оставшиеся дни марта лишь в меру сил занимался обучением своих сотрудников и написанием очередных воспоминаний о будущем. Первое апреля я наметил для себя рубежом начала новой жизни, вернее даже сказать стартом нового сезона.
Но возникающие текущие вопросы никуда не ушли и главным из них были приближающиеся роды Софьи Пантелеевой. По моим расчетам это событие должно произойти где-то в районе 20-го апреля, и где-то в этих же днях разрешиться и беременность жены Панкрата. Но течение её беременности последние дни вызывало у меня большое беспокойство, где-то с шестого месяца у нее начался токсикоз второй половины беременности и ребенок на осмотрах чаще всего оказывался в поперечном положении.
Наш медицинский коллектив насчитывал вместе с урянхайцами пятнадцать человек, для себя я решил, что это будут наши первые врачи и ежедневно или занимался с ними или писал, рисовал, чертил, создавая фундаментальный труд по медицине и биологии человека. Дальше всех продвинулись Машенька, Евдокия и Осип, причем если моя супруга специализировалась по акушерству и гинекологии, а у Осипа начал получаться чисто теоретический уклон, то Евдокия была универсальным сотрудником, везде, всегда и во всем. Причем такое распределение ролей им очень стало нравиться. Я правда возложил на жену еще общий контроль и проведение дополнительных занятий.