Марк сегодня на общей кухне мне компанию не составил, оставил дневной рацион на столе в комнате, видно, имелся у него дубликат электронного ключа. Я по этому поводу грустить не стала, всё же в очередной раз портить себе настроение созерцанием угрюмой и вечно недовольной физиономии не самый заманчивый досуг. Есть занятия и поприятней. Это во-первых. Во-вторых, я и без телохранителя прекрасно справляюсь с самообороной, вон как дала отпор наглецу-вояке, только пятки сверкали, когда убегал! Не зря говорят, что пресса это четвертая власть в обществе. Огласки и позора все боятся — даже влиятельные политики и бизнесмены. Куда до них какому-то рядовому бойцу Сопротивления. Одно название, что отважный мятежник.
Похозяйничав на кухне, где на этот раз особого выбора столов не было — мне едва удалось успеть занять последний свободный, — я получила на ужин полусырую картошку с рыбной котлетой. Недожаренную потому, что когда много нагревательных панелей включено сразу, мощность нагрева падает. Удобно было пользоваться кухней в одиночестве, а сейчас энергии хватило только на рыбу, которая готовится быстро. Плюс набежавший следом за мной народ, выстроился в очередь и шумел, что мы все долго копаемся. Я поторопилась, а потом дожаривать было уже неловко. Стыдно не уметь готовить, когда остальные справляются легко. У меня элементарно не хватило сноровки и опыта.
Пришлось на виду у всех хрустеть и давиться своим “кулинарным шедевром”, шустро мыть посуду ржавой тёплой водой и выметаться из кухни, освободив место другим постояльцам. А ещё надеяться, что не получу несварения желудка, и успокаивать себя тем, что я здесь не навсегда.
Оставшееся до сна время провела за вильютом. На этот раз не профессиональными обязанностями занялась, а позволила себе расслабиться. Там же у меня не только рабочий материал, но и личный архив любимой музыки, текстов женских романов, альбомы с семейными голографиями. Вдали от дома всегда вспоминаешь о близких, особенно, когда между ними хорошие отношения.
А в моей семье именно такие. Наверное потому что я единственный ребёнок, а родители никогда не ссорились. По крайней мере, при мне. И всегда лояльно относились к моим поступкам. Хочешь гравискутер в двенадцать лет? Пожалуйста. Перекрасить волосы в розовый? Да не вопрос. Поступать на журфак? Ну ладно, неплохая вроде профессия.
Единственный раз, когда папа сорвался и едва не вспылил, это когда я поделилась радостью, что меня на Марс аккредитовали. Но даже тогда его гнев был не на меня направлен, а на беспечность руководства “Равновесия”. Не нашлось никого более опытного? Забросили ребёнка в самое пекло и рады стараться.