Некоторая официальность нашей дислокации стала для меня знаком уважения, признанием как равного партнера. Несомненно, сейчас на первом месте качество репортажа, и Карен полагает, что я пришла с намерением уточнить какие-то детали, обсудить, на каких моментах уместнее сделать акцент.
— Как продвигается ваша работа, Карина? Есть проблемы? От меня требуется содействие? — подтверждая мое видение его позиции, поинтересовался мужчина.
Интересы мятежников для Карена несомненно на первом месте, а такой человек с энтузиазмом примет мое решение присоединиться к Сопротивлению. пониманием. Пусть путь журналиста для меня станет закрыт, он морально не совместим с ролью мятежницы. И потому я не стала медлить с новостью:
— Репортажа не будет. Я решила выбрать иной жизненный путь. Вы правы, Карен, ваша позиция достойна не только восхищения, но и самой активной поддержки. И я поняла, что мое место здесь, с вами, среди повстанцев Сопротивления.
Небольшие глаза собеседника за время моей пламенной речи изумленно расширились, настолько, что зрачок практически поглотил бледно-зеленую, окантованную коричневым радужку. Рот тоже открылся, то ли желая что-то сказать, то ли пытаясь совладать с перехватившим дыхание спазмом — настолько поразился мужчина.
Мне была приятна проявленная реакция. Карен изначально не надеялся, будто я могу превзойти его ожидания. Я же заставила взглянуть на себя в ином ракурсе, показала себя сильной и независимой личностью.
И потому была готова к комплиментам, к несвязному бормотанию, типа “Какая же вы самоотверженная, Карина”, к заверениям, что мы составим эффектную пару смелого командира и его верной единомышленницы, и на такое везение он даже не рассчитывал, не смел надеяться на подобный исход. А в итоге…
— Ты в своем уме?! — Карен буквально сорвался с места, выскочив из-за стола. Задел ногой стопку бумаг, чертыхнулся, едва не упал. Схватился перевязанной рукой за край столешницы, зашипел от боли. Крутанулся вокруг себя и приглушенно ругаясь, рухнул на удачно оказавшийся рядом диван.
Все это время я растерянно хлопала глазами, пытаясь сообразить — это что сейчас было? Шок от приятной неожиданной новости и ругань исключительно как беспокойство о моей безопасности и из-за страха потерять любимую, а гнев исключительно по причине собственной неосторожности с раной. Или же повод иной, и он недоволен что я не посоветовалась с ним, может быть он первый желал мне предложить место в Сопротивлении?
— Да с какой стати ты себя возомнила мятежницей? Кто тебя сюда звал? С чего решила, что ты здесь нужна и можешь принести реальную пользу? Чем тебя в госпитале лечили, что такой бред несешь? Последние мозги у тебя перемкнуло?