- Обязательно именно так и сделаю.
- Я рада, что тебе весело, - буркнула она, снова не глядя на него. – Но видишь ли... время позднее, нам с Андрюшкой домой пора. И магазин закрывать, все равно уже никто не придет.
Богдан умыкнул еще одно печенье и поднялся.
- Могу подвезти, - предложил он.
- Я на машине. Ничего не нужно, спасибо.
- Ну я так и думал, - он медленно двинулся вдоль витрин. У одной задержался и чуть наклонился к стеклу. Потом резко разогнулся и повернулся к Юле. – Не продавай их.
- Кого? – не поняла та.
- Шишки.
Юлька снова застыла. Губы ее чуть заметно вздрогнули, потом растянулись в улыбку.
- С чего вдруг?
- Они тебе идут.
В ее груди ухнуло. Почти что больно. Но сил удержать рот улыбающимся хватило. Пусть, может быть, он и видел ее усилие.
- Спасибо, - негромко ответила она. – Мне они тоже нравятся.
Богдан ничего не сказал. Молча смотрел на нее несколько бесконечных мгновений, прежде чем сдвинуться с места и после еще нескольких шагов остановиться на пороге.
- Хорошего вечера, - проговорил он, обернувшись.
Колокольчики снова весело звякнули, и Моджеевский вышел за дверь. Пока звон не прекратился, Юлька стояла, не шевелясь. Когда стихли, повернула голову к сыну. И только тогда поняла, что не дышит. Все это время, что Богдан смотрел на нее, не дышит.
Не дышал и он. Вышел на воздух. Двинулся к машине. Осознавая, что не может, физически не способен сесть в нее и куда-то там ехать. Глаза цеплялись за вывески, за фонари, за номера автомобилей. Какой из этих – ее? При желании узнать не трудно. Внутри будет автокресло. Лизу возят, он видел. Наверное, и Андрея... Интересно, они различаются, эти кресла, в зависимости от возраста?
Мысль была оригинальная, и главное – своевременная.
Моджеевский тряхнул головой и вместо того, чтобы идти к своей машине, двинулся совсем в другом направлении. К морю. Все еще надеясь хоть там захватить достаточно воздуха, чтобы перестать задыхаться.
Грудная клетка поднималась и опадала сообразно положенному количеству вдохов в минуту, наполняемость легких тоже соответствовала норме. Так какого ж черта он не может надышаться?
Там, на набережной, Богдан поймал себя уже щелкающим зажигалкой – в пальцах была сигарета. Он давно бросил курить, но сигарета и зажигалка нередко валялись где-то поблизости, чтобы помнить, что в случае чего – можно воспользоваться. Зимой – в пальто. Летом – могла оказаться в брюках. Чаще всего – в бардачке машины. Но сейчас – в пальцах.
Проиграет. Спор с Реджепом, затянувшийся на годы, он проиграет. И даже если смухлевать и не признаться, Танька увидит третьим глазом и победу присудит своему муженьку.