Денис Папин, создавая в начале XVIII столетия свое первое судно, движущееся силой пара, пришел в мир со своим изобретением слишком рано. Ни экономика того времени, ни технические средства не смогли обеспечить успеха его идее.
«Паровая машина, — говорит К. Маркс, — в том виде, как она была изобретена в конце XVII века, в мануфактурный период и просуществовала до начала восьмидесятых годов XVIII века, не вызвала никакой промышленной революции. Наоборот, — именно создание рабочих машин и выдвинуло необходимость революционизирующей паровой машины»[1].
Фич, Румзей и Фультон в Америке, Миллер и Саймингтон в Англии, Жуффруа во Франции работали в эпоху, когда явственно начинала чувствоваться потребность в новом надежном средстве водного транспорта.
Но никто из них, кроме Фультона, не был вооружен знаниями, необходимыми для решения трудной проблемы — использовать только-что появившуюся машину Уатта для передвижения судов по воде.
Пора интуиции и «гениальных догадок» в области создания парохода окончилась вместе с Папином и Гуллем. К концу XVIII столетия все элементы для решения проблемы были уже налицо. Долгожданный двигатель, раскрепостивший заводы и фабрики от принудительной связи с естественными источниками водной энергии, ожидал лишь своего конструктора, который сумел бы распространить его силу на движение судов и колес. Техническая мысль выдвинула ко времени Фультона целых три способа передвижения по воде — посредством гребных колес, винта (идея Фича) и утиных перепончатых лап (Жуффруа). Но никакими отвлеченными рассуждениями нельзя было развязать этот сложный узел технических предложений, идей и конструкций. Нужны были опыты, знание инженерного дела, хорошие конструкторские способности, настойчивость и немалые средства.
Жуффруа был настойчив и нашел средства для опытов. Но французская революция заставила эмигрировать аристократа-маркиза Жуффруа, и инженер Жуффруа бросил заниматься изобретением парохода.
Фичу и Румзею также нельзя отказать в настойчивости и энтузиазме, но, не имея достаточной моральной и материальной поддержки, они потеряли всякую надежду. Доведенный до отчаяния, Фич бросился в реку Делавар, воды которой видели его краткий успех, а Румзей умер в нищете и забвении, надломленный бесплодной борьбой с непониманием и враждебностью окружающих. Миллер и Саймингтон имели твердую материальную базу, с чисто британским хладнокровием шли шаг за шагом вперед, но им недоставало необходимых технических знаний. Один лишь Фультон располагал всеми данными для полной победы: острым умом, серьезной технической подготовкой, необычайной настойчивостью и денежной базой. А главное, он работал в то время, когда вопрос о применении пара к водному и сухопутному транспорту стал, наконец, со всей остротой в порядок дня экономических и политических требований эпохи.