Сейчас его окружала настоящая, крепко спаянная, трудовая семья. Крепкие, мускулистые шотландцы-молотобойцы, покрытые копотью литейщики и кузнецы были ближе и понятнее Фультону, чем элегантные друзья-приятели по вестовской мастерской. Сказывались врожденный демократизм и воспоминания раннего детства.
Заработка Фультона хватало лишь на самое скромное существование. Единственная роскошь, которую он позволял себе, была отдельная, чистая комната на окраине Бирмингама. К чистоте и опрятности он привык уже с самого раннего возраста, а отдельная комната была ему необходима для спокойных вечерних занятий. Но даже на эти скромные удобства заработка рабочего было мало, приходилось тратить скудные сбережения, оставшиеся от продажи копий с картин.
Утро и день Фультон проводил на заводе. Выполнив заданную работу, он ходил из мастерской в мастерскую, расспрашивал, вымерял, запоминал и записывал. Как губка, впитывал он в себя знания тысячи практических, пригодившихся впоследствии мелочей. «Упущенная деталь, иногда может погубить крупное дело», — любил он повторять слова одного старого мастера. Фультон удачно справлялся с починкой станков, обреченных на слом за негодностью. Он тщательно измерял износившиеся детали, сравнивал их с устройством исправных станков, вычерчивал, отливал новые части. Собранные им станки начинали работать, как новые.
Репутация «доктора заболевших станков» прочно утвердилась за Фультоном на заводах, где он работал.
Вечером — обед, небольшая прогулка и опять за работу. Фультон понимал, что приобретаемые им практические знания лишь тогда дадут ему возможность создать что-то новое в технике, когда он прочно и глубоко овладеет теорией. Природные способности позволяли Фультону успешно разбираться в основах физики, механики и математики. В то время еще не существовало хороших учебников, и Фультону иногда приходилось долго и упорно заниматься, чтобы овладеть какой-либо научной областью. Особенно много путаницы было в химии и физике. Теория теплорода властно царила в науке, а работы Пристлея и Лавуазье о сущности горения еще не получили признания.
Во время своего пребывания в Бирмингаме Фультон не порывал связи с мистером Вестом. Знаменитый художник с живым интересом следил за судьбой своего бывшего ученика. Не упускали его из виду и лорд Стэнгоп и герцог Бриджуотерский.
Лорд Стэнгоп увлекался теперь новой идеей — создать судно, которое могло бы двигаться силой пара и тащить за собой караван нагруженных барок. Такое судно мы — теперь попросту называем буксиром, тогда же о нем могли мечтать лишь такие энтузиасты, как лорд Стэнгоп, и еще полдесятка других фантазеров.