А Ракшай вдруг понял, что не вспомнил он, что забыли, а «увидел», висящую на кустах сеть. Понял, но ничего говорить отцу не стал.
Они вернулись, забрали сеть… Ракшай, сам не зная зачем, пробежался по территории и мысленно попрощался с каждым деревом. И вот тут-то лес ему и ответил.
— Ступай, детёныш. Я буду рядом.
Санька почему-то даже не удивился, а поклонился деревьям и залез обратно в чёлн.
Мокша, подавая ему руку, внимательно посмотрел Ракшаю в глаза и непонятно сказал:
— То добре!
— Что, добре?! — Переспросил Санька, скидывая кожушок и забираясь под тент.
Но Мокша улыбнулся и не ответил. Он развернул чёлн ещё подходя к этому месту, на скорости, поэтому просто потянул «вожжу» и парус снова взял ветер.
Они благополучно добрались до посёлка к вечеру. Ветер дул хороший, мели они проскочили удачно. После первой «посадки» Ракшай забрался на «нос» и, уселся на нём вперёдсмотрящим. Он болтал ногами и голосил какие-то незнакомые Мокше и Лёксе песни, типа «Ой мороз, мороз» или «Во поле берёза стояла», не забывая показывать руками направление движения. Мокша тихо посмеивался, а Лёкса веселилась от души и даже дудела, что-то в дуду, иногда попадая в тон.
Так, вопя и дудя, они прибыли куда хотели.
Посёлок стоял в междуречье, то есть, на берегах Саранта и какого-то безымянного ручья, из которого селяне брали воду. В реке вода была не очень чистая, так как выше по течению стояло ещё несколько посёлков, и все они сбрасывали в реку нечистоты. А Сарант имел течение спокойное. Потому посёлки и ставили на ручьях, берущих начало на возвышенности и в Сарант впадающих.
Увидя высыпавшее на берег население, Ракшай умолк, а Мокша привстал на корме, примеряясь к развороту напротив своей кузни. Разворот он сделал лихо, снова сначала подав правее, а потом резко переложив руль и перекинув гик. Чёлн развернулся почти на месте и ткнулся бортом в берег.
Ракшай ловко соскочил в воду и, схватив кормовой «швартовый канат», подбежал к ближней вербе, и ловко привязался хитрым узлом. Санька не был «морским», но в молодости лазал по горам, и узлы вязать умел. Мокша размеренно положил сходни на борт и выдвинул их, уперев в берег.
Селяне стояли на возвышении, не решаясь подойти, только староста, опираясь на клюку, чтобы не поскользнуться на размокшем спуске, осторожно двинулся навстречу Мокше.
— Не уж-то ты, Мокша? Сподобили боги обернуться?
— Сподобили, — не очень дружелюбно ответил Мокша.
— Гляжу, не одни? Что за малец?
— Брата сын, Ракшай. Думали, не будет больше роду, вот и взяли, а Лёкса, возьми да понеси. Отдавать уже было не в лад. Да и дар у него особый, моему сродни.