— С тобой все в порядке? — задаю вопрос, что мучил меня все это время.
— Что? А, да, конечно. Просто соседка – пожилая бабушка, а у нее трубу прорвало. Сыну ехать далеко, она меня попросила, ну я и это… помог. Ты дома уже?
Выдох облегчения непроизвольно срывается с моих губ. Это же мой Миша. Конечно, с ним все в порядке, а задержался он, как и обычно, из-за того, что кому-то помогал. Не может он пройти мимо человека в беде, обязательно поможет, даже жертвуя личным временем и делами.
— Нет, нет, на пути к маме. Она попросила заехать, хочет поговорить. Я с Глебом еду, — решаю сказать ему.
— Хорошо. Мне собираться к тебе? Встретимся?
— Как хочешь, — пожимаю плечами. — Мы стоим в пробке и вот уже минут сорок едем за город. И еще половины пути не проехали, — вздыхая, говорю ему. — Да и с мамой еще придется поговорить, а потом обратно. Я буду дома часа через три, если…
— Ну тогда увидимся завтра? — не дослушав моего объяснения, спрашивает Миша. — Я так устал. Навозился с этой трубой, жуть. Еще даже душ не принимал.
— Да, конечно, давай завтра, — соглашаюсь. — Я позже напишу тебе. Целую.
— Целу-у-у-ую, — тянет Глеб, передергивая.
— За дорогой следи, — тычу вперед и с раздражением запихиваю телефон в сумку.
— И что? — уточняет парень. — Он бабку через дорогу переводил? — с ехидной усмешкой спрашивает он.
— То, что ты бесчувственная скотина, еще не значит, что все такие. Миша внимательный и сердобольный, он помогал соседке с краном.
Не знаю, зачем объясняюсь перед ним, но сейчас интуитивно хочется ткнуть его носом в его личное несовершенство. Пусть почувствует себя ничтожеством, не способным на сочувствие и помощь другим.
Правда, вместо того, чтобы чувствовать себя как-то неловко, Глеб запрокидывает голову и смеется. Вдоволь наржавшись, парень поворачивается ко мне и смотрит так нахально и самоуверенно, что у меня поджимаются пальцы на ногах. Вот точно же сморозит какую-то глупость.
— Сердобольный? — с новой волной гогота уточняет Глеб. — Ты когда на пенсионеров перешла, Марина? Куда делась та девчонка, что я помню? Та, которая любила плохих парней и тащилась по року. За три года ты освоила кружок макраме и пришла к успокоению? Не говори, что еще и грехи каждое воскресение замаливаешь.
Его голос пропитан сарказмом и ядом, поэтому я ничего не отвечаю и, едва автомобиль останавливается, дергаю ручку и покидаю салон, обходя машины. Решаю пройти оставшееся расстояние пешком. И плевать, что здесь осталось по меньшей мере пять километров. Зато не будет необходимости слушать то, как на мне оттачивают умение язвить.