— Кофе.
Марина ставит передо мной чашку кофе с молоком спустя десять минут. Я не успеваю кинуть сахар. Она делает это сама. Кидает две ложки, как я и люблю, а после поднимает голову и встречается со мной взглядом.
Ее рука замирает.
Я улыбаюсь, потому что она помнит.
— Какой кофе пьет Миша?
— Ты пытаешься понять, насколько хорошо я его знаю? — теперь улыбается она. — Очень хорошо, потому что мы с Мишей больше двух лет.
— А он тебя? — вопрос сам срывается с губ, но я и не собираюсь его сворачивать. Вместо этого спрашиваю: — Он знает, какую музыку ты слушаешь, какие фильмы смотришь, что любишь кушать на ночь или когда тебе плохо? Он что-то, мать твою, из этого знает? Потому что то, что я видел в кинотеатре… ощущение, что он был в шоке, поняв, что фильм выбирала ты.
— Ты пришел поговорить об этом?
Она не отвечает ни на один из вопросов, а мне почему-то не становится легче.
Наоборот.
Я понимаю, что все эти годы у нее, как и у меня, была иллюзия счастья. Иллюзия отношений, любящего парня, который всегда будет рядом, и семьи, которую они смогут создать. Все это неправда. Фальшивка. Я ее понимаю, потому что и сам так жил. Думал, что вот оно — все хорошо. Вот она — жизнь. Никем не связанный, без обязательств, никакой любви, все прекрасно.
Я был идиотом.
Лохом.
Подбирать эпитеты можно бессчетное количество раз. Просто я не понимал, что это все фикция, а она понимает. Гораздо раньше, чем совершила бы ужасную ошибку.
— Он многого не знает, — она кивает, — и я о нем тоже не знаю. — Марина пожимает плечами. — Знаешь, после тебя мне казалось, что это и неважно. Я знала о тебе практически все. С кем ты гулял, где подрабатывал, куда шел, когда тебе было плохо. Все, Глеб! И что? Что из этого получилось? Осмотрись вокруг! Нас больше нет. Есть сожженное дотла сердце и чувства, которые никак не хотят уходить, но нас… Нас нет!
— Мы есть! — Я резко встаю со стула и подхожу к ней. — Мы еще все можем исправить. Не сразу! Я докажу тебе, что могу быть другим. Не идиотом, который поверил другому. Это ведь Миша, Миша все подстроил. Сказал, что ты с другим, и фотки прислал.
— И ты поверил! — Она права, черт ее дери, права!
— Да, поверил! Потому что дурак, потому что боялся. Я любил тебя уже тогда сильнее, чем кого-либо в своей жизни. — Мои руки будто сами ложатся на ее плечи. — Любил и боялся, что мне сделают больно.
— Поэтому ты сделал больно мне!
Я отпускаю ее и отхожу на несколько шагов. Такое близкое расстояние между нами чревато тем, что я не сдержусь. Буду брать напором, который ей не нужен. Она не позволит напором. Ей, как и ее матери, нужно показать, что она может мне довериться. Я плохо знаю об отношениях отца и мамы Марины, но… почему-то мне кажется, что она сдалась не так быстро и совсем не просто.