Сдвиг от системы, в которой долговые бумаги могут конвертироваться в материальный актив (например, золото и серебро) по фиксированному курсу, к системе, при которой такой конвертируемости нет, произошел в США вечером 15 августа 1971 г. Как я уже писал выше, я смотрел по телевизору, как президент Никсон заявил всему миру, что доллар больше не будет привязан к золоту. Я полагал, что после этого на рынке акций произойдет крах, однако цена на акции, напротив, выросла. До этого я никогда прежде не сталкивался с девальвацией и не понимал, как она работает.
В период до 1971 г. правительство США тратило много денег на военные и социальные программы (тогда это называлось «политикой пушек и масла»). Оно оплачивало их за счет заемных средств и создания долга. Долг представлял собой требование, по которому деньги можно было обменять на золото. Инвесторы воспринимали его как актив, поскольку им выплачивались проценты на средства, которые они одолжили, и поскольку правительство США пообещало, что позволит держателям долга обменивать его на золото из государственных хранилищ. По мере роста расходов и дефицита государственного бюджета США были вынуждены увеличивать свой долг — создавать гораздо больше требований на золото, — хотя при этом объем драгоценного металла в хранилищах не рос. Самые бдительные инвесторы могли заметить, что объем обращавшихся на рынке требований на золото был значительно выше, чем объем реального золота в банке. Они понимали, что если так продолжится, то США придется объявить дефолт, поэтому предъявили свои требования к погашению. Разумеется, сама идея того, что правительство США, самой богатой и влиятельной страны в мире, откажется от своего обещания выдать достаточно золота владельцам требований, тогда казалась невероятной. Таким образом, хотя большинство людей и были поражены заявлением Никсона и его влиянием на рынки, случившееся совсем не удивило тех, кто хорошо понимал механизм работы денег и кредита.
Когда кредитные циклы достигают своего предела, для правительств стран и центральных банков, пытающихся сохранить экономическую динамику, кажется вполне логичным наращивать долги и печатать деньги, которые будут потрачены на покупку продуктов и инвестиционных активов. Именно так происходило во время долгового кризиса 2008 г., когда процентные ставки уже достигли 0% и их было невозможно понижать дальше. Отчасти это же произошло в 2020 г. в ответ на спад, вызванный пандемией COVID-19. Это же делалось в ответ на долговой кризис 1929–1932 гг., когда процентные ставки упали до 0%. На момент написания этих строк денежная и долговая масса растут в объемах, невиданных со времен Второй мировой войны.