— А косы у тебя хорошие, Надеюшка,— неожиданно сказала Нюсипа мать.— Тьфу-тьфу, чтоб не сглазить!
Девочки прошли за ситцевую цветастую занавеску и уселись за стол, покрытый блестящей голубой клеёнкой. Тотчас занавеска заколыхалась, и к столу стали подходить и подползать маленькие Стрижа-та — все одинаковые, с белыми чёлками и синими глазами.
— Мама, забери их! — крикнула Нюся.— Мы заниматься будем.
— Сейчас я тебе что-то покажу,— зашептала Нюся, когда мать утащила последнего упиравшегося Стрижонка.— Но ты никому, ладно? Это я только тебе, потому что ты моя самая лучшая подруга!
Нюся открыла спичечную коробочку, и на голубую клеёнку выкатилась серебристая бусинка.
Тинк... Тинк... Тинк... Нежный, чуть слышный перезвон зазвучал в углу с ситцевой цветастой занавеской, с мокрым оттаявшим окном... Впрочем, может, это с фитилька, протянутого но подоконнику, стекала талая вода и капала в подвешенную на верёвочке стеклянную банку.
Тинк... Тинк... Тинк...
Бусинка светилась, словно внутри горела крохотная лампочка. Много раз Надейка любовалась единственным Нюсиным сокровищем и не могла налюбоваться: чудесен и таинствен был этот серебристый шарик. Он не был простой бусинкой, сделанной на фабрике, он сам вырос в раковине на дне глубокой и быстрой реки и назывался жемчугом.
Тинк... Тинк... Тинк...
Кто знает, сколько раковин достал Ваня Стриж-ко, Нюсин брат, со дна быстрого, холодного Тура? Десять тысяч? Больше? И только в одной раковине нашёл он жемчужину для своей сестры. А Ваня мечтал найти сорок, пятьдесят жемчужин. Чтобы у Ню-си было настоящее жемчужное ожерелье. Говорили, что Мирошник знает такое место, где жемчуг хоть граблями греби, будто бы он однажды отвёз в город, в Ювелирторг, целый мешочек жемчуга и получил большие деньги. А Ваня нырял, нырял и граблями по дну грёб — так тоже ракушку достают,— всё никак... Одна-единственная жемчужина. Утешало лишь то, что за перламутровую ракушку хорошо платил заготпункт. Школьную форму для Вани и Нюси мать нынче справила на ракушку.
Тинк... Тинк... Тинк... Жемчужина лежала на голубой клеёнке, излучая серебристое сияние. Ыюся взяла её и стала катать в ладонях, приговаривая:
— Жемчужина, жемчужина, сделай так, чтоб я и сегодня хорошо все задания выполнила!
Надейка с изумлением смотрела на подругу:
— Нюся, ты чего?
— Только, чур, никому...— Нюся положила жемчужину на стол осторожно, чтобы не покатилась.— Я лучше стала писать?
— Лучше. И Тамара Константиновна тоже говорит...
— Это всё она...
— Тамара Константиновна?
— Нет, жемчужина. Она колдовская.