— Не мудр, а мудёр! — критически заметил я.
— Мало тебя в школе пороли, Немой! — подъипнул меня Мыш. — Я, между прочим, для княжества стараюсь. Не то, что некоторые!
— Кстати, о княжестве! — сказал я. — Помощь твоя нужна. Пойдём-ка наверх!
— Сейчас! — не стал ломаться Мыш и повернулся к детям.
— Всем по очереди херачить крысу! Вернусь — проверю!
— Здорово, Мыш! — расплылся в улыбке Мишка. — Как жена, как детишки?
— Растут, — отозвался Мыш.
Остальные дружинники уважительно кивнули.
Сытин коротко, но ёмко описал Мышу ситуацию.
— Литвинов я знаю, — Мыш почесал лапой нос. — У них в доме моей родни — немеряно! Хозяин продуктами торгует, а кот у него старый, ленивый. Попрошу родственников послушать — о чём они между собой говорят. А вот Божена выручать надо. Он мужик хороший, хоть и святоша! Вот что! Проберусь-ка я сам в капище! Посмотрю — как там они.
— Слушай, это здорово! — обрадовался Сытин. — А мы пока лешего отыщем и в Старгород притащим!
— Договорились, Михалыч!
Мыш хлопнул лапой по ладони Сытина.
— Ладно, я пойду! А то у меня пацаны там крысу совсем растерзают. Где я им другую возьму?
— Погоди! — окликнула Мыша баба Дуня. — Блинов возьми ребятишкам!
— Немой, поможешь блины донести? — попросил Мыш.
Я подхватил деревянную тарелку с блинами и отнёс её в подвал. Крысиное чучело валялось кверху лапами, а мышата играли в футбол оторванной головой. Учуяв блины, они бросили растерзанную крысу и окружили тарелку, нетерпеливо поглядывая на грозного отца.
— Да чтоб вас! — расстроился Мыш. — Я эту крысу два дня ватой набивал! Зря только одеяло испортил.
— Не расстраивайся, Мыш! — успокоил я его. Наловим мы тебе крыс, сколько надо!
Когда я вернулся в дом, за столом сидели Глашка и Михей. Обычно улыбчивый Михей был серьёзен, и мрачно взглянул на меня. У Глашки дрожали губы, в тёмных глазах стояли слёзы.
— Что случилось? — сразу спросил я.
— Сядь, Немой, не волнуйся! — твёрдо сказал Сытин. — Всё это ерунда!
Ерунда, бля?! А хер ли тогда у тебя вид такой озабоченный?
Я плюхнулся на стул.
— Ну?! Все живы? Да говорите уже!
— Немой! Тебя убить хотят! — дрожащим голосом сказала Глашка.
По лицу Глашки текли слёзы. Она вытирала их рукавом и хлюпала покрасневшим носом.
Я обнял её за плечи.
— Глаш, ну ерунда всё это! Вон и Михалыч тебе то же самое говорит. Ерунда же, Михалыч?
Я сделал страшные глаза и посмотрел на Сытина.
— Конечно, ерунда! — преувеличенно бодрым тоном сказал он.
— Ну, вот! — подхватил я.
— Ерунда? — всхлипнула Глашка. — А как она в дом попала?
— Кто «она»?
— Старуха! Страшная — сухая и вся в чёрном! Я пришла — а она на кухне сидит! Свечку на столе зажгла и что-то жжёт на ней. Я, говорит, волосы Немого жгу! Как сожгу — так ему и конец! Убьют болезного.