Мы с Прошкой одновременно покачали головами.
— С ума сошёл? Мыша подставишь!
Загородившись лошадью, я внимательно наблюдал за Соловьём.
Соловей, наклонив голову к земле, с кем-то разговаривал.
Да какого хера, с кем-то?! С Мышом, понятное дело!
Значит, спалил грызуна, и теперь стебётся над ним, гад! Надо выручать философа.
Я толкнул лошадь в бок, и мы стали потихоньку, шаг за шагом приближаться к Соловью.
Разбойник то говорил, то слушал, широко ухмыляясь. Но о чём, шла речь, я разобрать не мог.
Я потихоньку одолел почти половину разделяющего нас расстояния.
Вот Соловей настороженно вскинул лохматую голову и быстро поднёс руку ко рту.
Бля!
И валенком не прикинешься! Да по херу!
Я выскочил из-за лошади и ломанулся к Соловью, выхватывая меч.
Соловей коротко свистнул. Над моей головой пронеслась упругая воздушная волна.
А затем что-то чёрное шлёпнулось с неба прямо мне под ноги.
Я затормозил и уставился на наипнувшуюся с высоты ворону. Встрёпанная ворона уставилась на меня. Вид у неё был охреневший.
Птица ошалело потрясла головой, расправила крылья и полетела, недовольно каркая на весь лес.
— Видал, князь, как соловьи с воронами справляются? — весело спросил Соловей. Он смотрел прямо на меня. Рука возле рта была наготове.
Хер я его теперь достану неожиданно!
— Немой, перестань за меч хвататься! — сказал вынырнувший из-за пучка прошлогодней травы Мыш. — Идём, я тебя с настоящим композитором познакомлю!
Я забросил меч в ножны и подошёл к Соловью.
— Знакомьтесь! — важно сказал Мыш. — Это Добрыня Немой — князь нечисти. А это — Тимофей Соловей! Свистун, композитор. Автор пергамента «Мотивы народных песен в художественном свисте». Гений нашего времени!
— Разбойник, по совместительству, — ехидно добавил я. — Охренеть, сколько талантов в одном человеке!
— Да ладно вам! — отмахнулся довольный Соловей.
— Всегда хвали того, кто заслуживает похвалы, — строго сказал Мыш. — А ты, Соловей — настоящий самородок! Слушай, а покажи «Разящее лезвие», а?
— Да ну, баловство это! — попытался отбиться от поклонника Соловей.
Но Мыш пристал к нему, как репей к заднице.
Наконец, Соловей махнул рукой.
— Глядите вон на ту макушку.
Он показал на старую ёлку, которая возвышалась над лесом в ста метрах от поляны.
И чего? Ёлка, как ёлка.
Соловей поднёс два пальца ко рту, а локтем прицелился в ёлку. Напрягся и беззвучно дунул в пальцы.
Не получилось, что ли?
— Гляди, Немой! — восторженно закричал Мыш, показывая на ёлку.
Её макушка медленно падала, словно срезанная огромным острым ножом.
Охренеть!
— Узкий пучок направленного высокого звука! — со знанием дела сказал Мыш. — Со стороны вообще ничего не слышно, правда?!