В саду, между теплицей и прудом, стоял «греческий» портик из кирпича. Передняя его сторона заросла кустарником, так что виднелись только капители колонн, а на задней стене имелись шесть ниш для статуй, так что всё вместе образовывало подобие галереи.
Обогнув постройку, мы вышли к дубовой алее. Деревья стояли плотно, живописно переплетаясь раскидистыми ветвями, так что на дорожке почти не было солнечных пятен.
— Не подозревайте никого, — сказала вдруг леди Бланш. — Никто здесь не стал бы убивать Себастьяна. С чего вы взяли, будто он умер не от трупного яда?
— Есть нехарактерные симптомы.
— Себастьян поранился, вскрывая тело больного. Я слышала, заражение трупным ядом крайне опасно.
— Безусловно. Однако трупный яд не мог образоваться в теле умершего так скоро.
— Вы хорошо разбираетесь в трупах?
— Достаточно.
Анна Бланш окинула меня внимательным задумчивым взглядом.
— Вы кажетесь старше своих лет. Сколько вам?
— Двадцать один.
— Говорите, как взрослый.
— Благодарю. Но с двадцати одного года подданные Империи считаются взрослыми.
— Я не про это, — леди Бланш задумалась. — Не могу поверить, что один из… нас — убийца!
— Люди почти никогда не допускают мысли, что их знакомый — преступник.
— Наверное, вы правы.
Назад в имение Уилшоу мы поехали вечером.
— Вы составили впечатление об Анне Бланш? — спросил Джеймс, пока мы шли к машине.
— Да. Умна, многое повидала. Боится что-то менять. Полагаю, после всех жизненных неурядиц она больше всего ценит покой.
— Не знаю, вышло бы у них что-нибудь с Себастьяном или нет. Он, кажется, не мог отказаться от убеждений, а любовь к Анне Бланш опровергала их. Иногда я думаю: почему он сразу не обратился в больницу? Что, если Себастьян намеренно…
— Полагаете, он хотел умереть?
Уилшоу пожал плечами.
— Он же на врача учился. Не мог не понимать, чем грозит подобный порез.
Погода совсем испортилась. Небо посерело, налившись свинцом. Казалось, тучи лежат на верхушках сосен и вот-вот сломают их своей тяжестью.
В имении я отправился, прежде всего, в свою комнату принять душ и переодеться. Запасной комплект белья и сорочек у меня всегда имелся в машине.
Раздеваясь, я неожиданно обнаружил в кармане лапсердака записку. На квадратном клочке бумаги было торопливо выведено: «А.Б. убила мужа». Сложив листок, я спрятал его в портмоне.
Записку могли подложить только в имении Бланшей: до этого я доставал блокнот, и ничего иного в кармане не было. Инициалы явно указывали на Анну Бланш. Кто же был автором послания? Кэтрин? Кто-то из слуг? Джеймс Уилшоу? Последний — вряд ли. Мог просто сказать.