Любой настоящий мастер, будь он плотником или столяром, часовщиком или портным, каменщиком или слесарем, занимается подгонкой, доводкой того, что он делает, чтобы его работа служила людям долго и они вспоминали о мастере с благодарностью.
Подогнанные слова…
Тридцать лет неутомимой работы ушло на то, чтобы подобрать, соединить вместе, подогнать к самым высоким требованиям тысячи и тысячи слов из бескрайнего моря народной речи. Аргези владеет этой речью виртуозно, как никто другой в истории румынской литературы. Он выражает этими словами мысли, которые еще до него не встречались. Он считал, что книга эта — итог его жизни, и потому начал ее тоже необычно — со стихотворения «Завещание».
«Когда умру — останется на свете лишь только имя в книге, буквы эти. В мятежное грядущее — не прямы к тебе дороги предков: рвы да ямы. Ползти по ним пришлось на брюхе дедам. И ты, мой сын, пройдешь за ними следом. И на пути твоем к вершинам света одной ступенькой будет книга эта. Не бойся — и себе рукою смелой из этой книги изголовье сделай! Из этой рабьей грамоты впервые к вам, дети, в ней кричат рабы живые. Чтобы в перо их заступ изострился, а чернозем в чернила превратился, копили пот веков, терпели беды погонщики волов — отцы и деды. Мой прадед разговаривал с волами — и завладел я этими словами: из года в год я их месил, как тесто… Я красоту освободил от грязи, от плесени лучи отмыл в алмазе, удары плети — боль тысячелетий — хоть медленно, но зреет месть на свете! — вернул с лихвой — в жестокой, хлесткой фразе. Вон ветка справедливости несмело на свет из леса выглянуть посмела, но мучает и жжет ее — прибавок извечностью взращенных бородавок. Княжна разнежилась на ложе леве. Ей с этой книгой столько затруднений! Ужасные здесь происходят вещи: венчаются с железом жгучим клещи. Раб книгу создал. Господин читает. А между тем догадки не хватает, что притаился в недрах книги сей раб, — гневный раб — да с родословной всей».
Этим завещанием, обращением к потомкам, которых он считал своими сыновьями, Тудор Аргези открывал все свои книги избранных стихотворений.
Этим завещанием открывается и выходящее в Бухаресте шестидесятитомное собрание его сочинений.
«Вылетайте, стихи, из ладони моей, вылетайте на цветущие простор, ковыляя и трепеща; словно бархатных птиц молодых неуклюжие стайки майские, — первую школу для крыльев ища».
О своей поэзии сам Аргези говорил, что кует слова, соединяя их со словами из глубин народной речи. «Ужасные здесь происходят вещи: венчаются с железом жгучим клещи». Над стихами Аргези размышляли и продолжают размышлять поколения критиков. В тайну его поэзия проникнуть очень непросто и потому еще, что слог у него новый, обновляющий язык, диктующий новую структуру стихосложения.