— Что ты обо всем этом думаешь, Гала? — спросил Аргези своего старого друга, который тридцать с лишним лет тому назад не одобрил выступление «Правильной линии» против Йорги.
Николае Кочя, «красный принц» Скарлат Каллимаки и Аргези слушали задумавшись. Скарлат Каллпмакп неравно вернулся из поездки по Трансильвании. Там в селе Цебя было подписано соглашение о единых действиях всех прогрессивных сил страны против приближающейся фашистской опасности.
— В истории, как правило, происходит так — если ошибки не учитываются, то они повторяются… Чему научились наши националисты, Тео, за прошедшие годы? Помнишь, как мы выступали против них в нашем «Факеле», потом твои и Галы статьи в «Хронике». Помните? — спросил Кочя.
— А чего помнить? Все произошло будто вчера… — Аргези взял из стопки газет и журналов, принесенных Параскивой (он попросил ее об этом до прихода друзей), пожелтевший номер «Факела». — Давайте вспомним те бои. Посмотри, Нику. Узнаешь?
Сегодня они просидели под вишней перед домом Тудора Аргези в Мэрцишоре дольше обычного. Параскива тихо, чтоб не мешать, приносила на подносе чашечки с горячим кофе, варенье и холодную воду из выкопанного неподалеку от дома колодца. Кочя перелистывал желтые страницы «Факела» молча, затем стал читать вслух. Друзья слушали сосредоточенно, все более мрачнея. Передовую статью «Факела» «Национализм — это опасность для всего народа» он прочитал от начала и до конца.
— «Не нужна особая проницательность для того, чтобы заметить, как националистическая идеология развивается и проявляется с возрастающей силой. Внимательно наблюдающие за развитием событий в нашей стране уже давно заметили, как мы спешим установить господство националистической фразеологии… Последние события показали, что мы плывем в огромном потоке национализма и опасность всеобщего наводнения стала угрожающей. И никто в этом потоке не выделяется ярче, чем господин Йорга. Наставник нашего народа стал живым олицетворением национализма.
По отношению к естественному, человеческому чувству любви и уважения к родине национализм — это то же самое, чем была печальной памяти инквизиция по отношению к религиозному чувству. Это уже шовинизм, а следовательно, ослепление и фанатизм. В Германии подобный подход к пониманию любви к своему народу осмеян прозвищем «Хурапатриотисмус». Йорго-кузистский национализм подходит к родине с ревнивой, замученной любовью, с любовью, вызванной подозрительностью, страхом в вспыльчивостью. Кругом видятся одни враги, заговоры и препятствия, возведенные злоумышленниками. Истеричные националисты охвачены страхом и боятся собственной тени. Страдая манией преследования, национализм логически становится милитаристским в политике, чрезмерно милитаристским. Господин Йорга, например, требует, чтобы вооруженные силы Румынии в два раза превышали вооруженную мощь любой балканской страны…»