Впрочем, спешить с выводами не следовало. Сомнение, коли оно возникало, надо устранять проверкой. Иначе житья от него не будет, изведешься весь, строя разные догадки.
Один из лоцманов, которого подменяли на «Данеброге», и впрямь был болезненным, часто хворающим ветераном причалов. Хроническая язва желудка у человека, месяцами отлеживается на больничной койке. Другого Карусь счел нужным разыскать и побеседовал с ним с глазу на глаз.
Беседа получилась с неожиданностями.
Раскрасневшись от смущения, лоцман этот признался, что в канун прихода немецкого лесовоза они засиделись в пивной, отмечали день рождения Михаила Михайловича Старовойтова, и на вахту он не явился по причине жестокого перепоя. Михаил Михайлович великодушно выручил его, пошел по-товарищески навстречу, а после, конечно, и он не остался в долгу. Глупейшая, короче говоря, вышла история. Еще хуже будет, ежели дойдет до огласки. Разговоры начнутся в лоцманской службе, проработки...
— Вдвоем вы в тот вечер пьянствовали?
— Вдвоем, товарищ начальник.
— А после пивной добавляли у Старовойтова на дому?
— Так точно, добавляли. Значит, вам все известно? Я-то, признаться, не хотел к нему идти, отказывался, а он силком потащил на Канонерский остров. Пойдем, говорит, посидим в человеческих условиях... Вот и посидели... Сам-то Михаил Михайлович пьет аккуратно, а меня, каюсь, развезло тогда вдребезги... Вы уж извините меня, товарищ начальник, больше такое не повторится...
Отпустив лоцмана, Петр Адамович стал прикидывать весомость добытых фактов. Уверенности, да еще стопроцентной, по-прежнему не было. Приходит она с неопровержимыми уликами, а пока не пойман — не вор. У бывшего старшего офицера царской яхты имелись какие-то причины почаще бывать на борту «Данеброга» — это было бесспорно и вполне доказано. Но что за причины?
Между тем ход следствия затормозился.
Безрезультатными оказались розыски Архипова. Исчез беглый врангелевец на Московском вокзале, и никакими усилиями не удавалось напасть на его след. Либо засел в глубоком подполье, на неизвестной чекистам явке, либо вырвался из Ленинграда.
Не было, к сожалению, дополнительной информации и с Волховстроя. Командир взвода Василий Меркулов, по-царски отобедав в «Старом Тифлисе», вернулся к исполнению своих служебных обязанностей. Обходил по ночам наряды, проверял бдительность личного состава, устраивал политинформации, а однажды даже наведался к комиссару части, чтобы выяснить, скоро ли намерены рассматривать его заявление о приеме в партию.
В морском порту тем временем шла деятельная подготовка к предстоящему открытию навигации. Ремонтировались краны, готовился необходимый такелаж, в грузовых артелях усиленно изучали технику безопасности, чтобы предупредить несчастные случаи.