Взяв в попутчики друзей-студентов Виктора Яноту и Яна Чулена, Ярда снова отправился путешествовать. Некоторое время они кружили по Западной Словакии. Когда Чулен добрался до родного дома, Виктор и Ярда взяли проводника и отправились на гору Дюмбиеры.
В долине реки Ваг стоял туман. Солнечные лучи с трудом пробивались сквозь него. В ущельях лежал снег. По сторонам блестели стелющиеся сосны. Проводник дошел с ними до своей деревни и покинул их. Ярда и Виктор пошли одни. Погода стала портиться. Тучи сгущались и надвигались на горы. Поднялся страшный ветер, заморосило. Взбираться на вершину стало опасно.
— Поворачиваем оглобли, — сказал Ярда Виктору, — поищем какой-нибудь шалаш.
Теперь они не шли, а катились по влажному мху. Спускались во мгле, застревали в зарослях карликовых сосен, можжевельника и папоротника, проваливались в ямы, спотыкались о камни. Вскоре на них обрушился ливень. Еле пробираясь сквозь мокрые, колючие кусты, они спускались неведомо куда.
Вдруг неподалеку от них послышалось протяжное пение — мужской голос пел бесконечную пастушескую песню о баранах. Ярда и Виктор воспрянули духом. Близость человека придала им смелости, они забыли об осторожности, поскользнулись и шлепнулись в воду. Песня затихла. Потом тот же голос, который пел, ворчливо спросил:
— Кого это черти носят в такое ненастье?
— Мы путешественники. Заблудились. Хотим погреться. Отведите нас, пожалуйста, в какой-нибудь шалаш, — ответил Ярда.
— Ступайте за мной.
Ярда и Виктор не заставили дважды просить себя и, выбравшись из ручья, пошли за мужчиной в широкополой шляпе.
— Я думал, сюда забрели цыгане или пастухи. В такую погоду тут никто не шатается.
Теплый и сухой шалаш показался им настоящим раем. В очаге полыхал огонь, языки пламени лизали закопченный котел, в котором что-то булькало.
— Раздевайтесь и сушите одежду, — предложил пастух, — а я принесу что-нибудь поесть.
Пастух быстро вернулся с горшком овечьего молока и пресными лепешками, вскипятил молоко и дал путникам выпить горячего. Приятное тепло разлилось по их жилам. Они пили не спеша, оглядывая пастушеский приют. В шалаше не было ничего лишнего. На полках — деревянные ковши, миски, глиняные горшки и кружки; ниже, в кожаных мешках, — головки овечьего сыра, приготовленные для копчения. Возле очага лежали поленья, источавшие смолистый запах. У самых дверей, на широкой скамье, в беспорядке валялись кожухи, меховые безрукавки, шаровары и холщовые рубахи, а над скамьей висели широкополые шляпы, окованные пояса, валашки и двустволки для защиты шалаша и стада от воров и медведей. Под скамьей лежали самодельные факелы — толстые суки, обмотанные смоленой паклей. Ими освещались и шалаш, и овечий загон.