— Ага. Не узнал? Я решила покрасить волосы.
— Молодец. Тебе очень идет.
— Спасибо. Тебе нравится? — Она опустила глаза вниз, не зная, куда деть себя от смущения.
— Очень! — Он улыбнулся ослепительной улыбкой, от которой на сердце у Ольги становилось так тепло и сладко.
— Ну, я тогда пошла…
— Угу, иди. Звони, если что!
Не обращая внимания на зрителей, которые, разинув рты, наблюдали за разыгравшейся сценой, она резко развернулась, чтобы пойти в направлении раздевалки. Но не заметила и локтем сбила стоявший на стойке стакан. Громов среагировал первый: сделав попытку его поймать, неудачно наткнулся на стул и упал на пол.
«Вот он, сногсшибательный эффект», — подумала Непруха. Да что же это такое? Что ни день, то новая беда.
— Извини, извини! Я не хотела. Это случайно получилось. — Ольга наклонилась к нему.
— Я искренне надеюсь, что ты это сделала не специально, — с раздражением ответил он.
— Нет, конечно! Ты в порядке?
— Все хорошо!
— Ну, я тогда пошла.
— Иди!
— Пока.
— Пока.
Так и не дойдя до раздевалки, Оля выбежала из ресторана через служебный выход и, опустив голову вниз, поплелась домой.
Часть 16. Автор: Мария Афинская
Часть 16. Автор: Мария Афинская
Оля прищурилась в задумчивости. Зачем вообще желать что-то сокровенное, если в итоге оно будет разбито о её фамилию и вечную полосу неудач?
Опыт показал, что несмотря на исполнение желаний, кое-что продолжает отравлять её жизнь и разрушать самооценку.
Оля решительно схватилась за ручку. Надоело! Надоело чувствовать себя лишним винтиком в любом механизме, достали тщетные попытки играть в Бога вероятностей, заранее прикидывая, где и как может случиться очередное недоразумение, которого все равно никак не миновать. И почему вместо того, чтобы зрить в корень, она продолжает решать вопросы на периферии?
Убрать невезение! Вот что следовало бы сделать в первую очередь. А уж потом все остальное. Твердой рукой Оля вывела лаконичную надпись: "Хочу, чтобы мое невезение прекратилось".
***
Максим Дмитриевич проснулся позже обычного. Встал с постели, сладко потянулся и отправился на кухню. Привычный ритуал — поставить чайник и разогреть ресторанные сырники — всегда давался легко и задорно. Расправившись с этими простыми задачами, он отправился в ванную.
Там Максим Дмитриевич на несколько секунд замер, разглядывая себя в зеркало. Хорош, чертяка. Он подмигнул собственному отражению и широко улыбнулся, однако, присмотревшись, слегка нахмурился. Все потому, что так любимая им гладкая выбритость рушилась о начавшие пробиваться усы. Максим решительно схватился за бритву, справедливо прикинув, что эта область много времени не отнимет. С левой стороны все прошло гладко, но с правой первое же касание лезвия принесло боль, капли крови и странную, почти детскую обиду на безжалостные лезвия. Он, надо сказать, уже и забыл, когда последний раз резался бритвой.