Вдруг скользнула шальная мысль — дневник же есть! Загадывай все что хочешь, поверни события в свою пользу. Рука сама потянулась к записной книжке, схватилась за ручку и застыла над бумагой в нерешительности. Оля взглянула наверх и крепко задумалась. Спустя несколько секунд фиолетовыми чернилами вырисовывались следующие слова.
"Дорогой дневник! В первую очередь я хочу поблагодарить тебя за то, что изо всех сил старался помогать и выполнять все мои желания. Потом я хочу извиниться перед тобой, потому что никогда не могла предусмотреть последствий всего, чего мне хочется. И… кажется с меня хватит. Желаний больше нет, но есть одна мечта. Пусть все станут счастливее и пусть в этом мире добра всегда будет больше, чем зла".
***
На следующий день Дмитрий Громов был все еще несколько ошарашен. Простая официантка и так его припечатала. В груди что-то всколыхнулось: девушка приятной наружности, с виду мягкая и безобидная, а вон с каким цельным характером. В своей голове Громов-старший все для себя решил, но для очистки совести продолжал делать вид, что сомневается в необходимости следующего шага. Спустя десять минут размышлений он подытожил, что мотив у него все же благородный. Максим разгильдяй, и когда наиграется в семейную жизнь, Олечку обязательно обидит. А вот сам Дмитрий Громов хорошо знает цену честной женщине и не променяет её на очередное молоденькое смазливое личико. Нет, определенно, Оленьке лучше будет с ним. Что может бесшабашная молодость против опыта и стати?!
Громов-старший поднялся с кресла, подхватил пиджак и устремился к своему красному BMW. Полноприводный любимец с 6-цилиндровым дизельным мотором уже готовился с ветерком прокатить своего владельца.
— Добрый день, Дмитрий Владимирович! — учтиво кивнул водитель.
— Здравствуй, Павел.
— Куда путь держим?
— В "Мон Амур" нужно заскочить, а потом в цветочный салон. Лично хочу выбрать кое-кому букет.
— Сделаем. Отличная сегодня погодка, — выдал дежурную фразу шофер, — может, музыку?
— А давай, — согласился Дмитрий.
Павел ткнул пальцем в магнитолу и первая же мелодия в самое сердце пронзила босса. Леонтьев залихватски пел шлягер о Казанове. Дмитрий Владимирович и сам не заметил, как в такт песне его губы принялись плясать в еле слышном подпеве.
...Это я все смешал, заморочил вас — Казанова…
Снова заводит меня танец ночного огня....
На припеве Громов-старший уже почти не смущался, а даже позволил себе звучать громче.
…Я одинокий бродяга любви Казанова,
Вечный любовник и вечный злодей-сердцеед...
Но соблазнять не устану я снова и снова,