Только смешно это. Наверняка бабка не в курсе сексуальных желаний своего внука и понятия не имеет о той сделке, что он мне предложил. Отдаться ему, а он вернёт меня семье. Впрочем, чёрт их разберёт. Может, и знала. И так же знала, что он способен мне соврать.
Честная ли сделка, пойму только по факту. Если Сабуров прямо сейчас не заберёт отсюда, то девственности меня будет лишать мужчина с лютой ненавистью в глазах.
Ничего не собираюсь ему рассказывать. Да и разве он поверит мне больше, чем своей бабушке? Толку-то от того, что я перед ним унижусь.
– Хочешь вернуться туда? – кивает в сторону камеры.
О, теперь я не сомневалась, что при положительном ответе он бросит обратно за решётку. А этого я вовсе не хотела. У меня не осталось сил плыть против течения. Мне кажется, ещё один день таких испытаний, и я рассыплюсь в прах.
Его пальцы смыкаются на шее сильнее. Я пищу, потому что говорить невозможно. Щёки надуваются от натуги, и, только когда всё поплыло перед глазами, он разжал наконец тиски.
Отпустил меня, и я, прислонившись плечом к стене, пыталась отдышаться, волком глядя на него из-под ресниц. И он не отставал. Прожигал глазами, словно хотел прямо тут превратить меня в пепел.
Увидела за его спиной одного из полицаев, тут же вспомнив их приставания. Ямадаеву даже понравилась сцена, что сейчас была разыграна. На его физиономии расплылась улыбка, будто подобное обращение с женщинами он одобряет и сам практикует.
Якуб проследил за направлением моего взгляда и обернулся. Затем вновь посмотрел на меня, сузив глаза.
– Тебе здесь что-то сделали?
Свожу брови, недоумевая. Ведь сам четверть минуты назад едва не придушил, а теперь справляется о моём благополучии в отделении полиции.
– А если и сделали, то что? – задаю вопрос, не в силах сдержать сарказм. – Накажешь их?
Не знаю, какие мысли бродили в его голове. Только сейчас заметила, как он тяжело дышит. И какое у него осунувшееся лицо. Небритый, с тёмными кругами под глазами и с колючим взглядом, он казался опаснее, чем обычно.
– Это вы её посадили сюда? – обращается Якуб к задержавшему меня сотруднику.
Тот явно не очень понимает, что происходит. Он, очевидно, решил, что действовал верно с девицей, о которую Ямадаев разве что ноги сейчас не вытирал. Для него ценность женщины не выше домашнего скота.
Кто ж ему мог объяснить, что Якуб считает, что он вправе себя мерзко со мной вести, а другие получат за это ата-та.
Полицейский отвечает нервно, с вдруг возникшим сильным акцентом. Под неусыпным вниманием Якуба то бледнеет, то краснеет. Выражение же лица Ямадаева такое, будто в нём проснулся берсерк.