— Кристина!
— Если вы богатый, думаете, вам все можно? — вспылила я, понимая, что своими репликами могу только ухудшить свое положение.
— А что, нет, что ли? Ты ведь сама утром сказала, что придешь. — Орехов смотрел на меня хмуро и недовольно. Так смотрят избалованные дети, когда у них отбирают конфеты.
— Я? Сама? — Утренний разговор мною воспринимался совершенно в ином ключе, нежели выяснилось сейчас.
Я еще раз прокрутила в памяти тот диалог и только сейчас поняла, насколько он был двусмысленным.
— Нет, — твердо заявила я. — Речь шла только о диване. И я его отмыла, и ничего не должна вам отрабатывать — тем более таким способом!
Мой возглас буквально повис в воздухе, и, признаться, я уже ожидала услышать: “Ну и гуляй на **р, недотрога. Уволена”. Но вместо этого прозвучало задумчивое:
— Хгм… Окей. Понял, работай дальше. Типа сильно гордая. — Губы Орехова изогнулись в некрасивой улыбке.
— Типа да, — отозвалась я. — Так вам греть ужин?
— Мне бы постель кто согрел. А раз за этим не к тебе, то вали уже с глаз моих долой, чтобы я тебя до утра не видел.
И что я сделала? Правильно, свалила.
Слушая бормотания вслед.
— Что ни баба, то беда. Гордая она, бл**ть.
* * *
Меня трясло еще несколько часов, в течение которых я не могла уснуть. Перебирая в голове все случившееся, я смотрела в одну точку и ждала неприятностей. То казалось, что в коридоре слышны тяжелые шаги Орехова и он идет завершить начатое. Уложить меня в постель. “Я мужик, а ты баба”, — вспомнилось вдруг, и по телу побежали мурашки ужаса. Потом, стоило прикрыть глаза, как за окном раздался подозрительный треск. Пришлось его закрыть наглухо.
Затем оказалось, что Терминатор все-таки пробрался в нашу с Максимкой комнату еще до того, как я заперлась. И узнала я об этом по громкому внезапному храпу, раздавшемуся — внимание — из-под моего одеяла! Этот наглый пес спал у стенки, и на все мои старания его пробудить отвечал тихим рычанием.
В довершение всего у меня снова разболелась поясница, так что пришлось пить обезболивающее.
Тревожный сон, в который я все-таки провалилась, сменился будильником.
— Мам? — на соседней кровати заворочался Максимка.
— Спи-спи, еще рано, — ответила я, осторожно поднимаясь и стараясь не разбудить еще и пса, нагло пробравшегося ночью ко мне под бочок.
Тихонько одевшись, я вышла из комнаты и… замерла. Что делать дальше — не знала. Готовить ли завтрак? Начинать уборку? Или собирать вещи, будить сына и уходить?
Ответ оказался на поверхности — идти нам с Максом было некуда, потому ноги сами повели меня на кухню.