Это спокойный, серьезный взгляд, которым он смотрит на меня. Это разрушает то, что осталось от моего страха быть отвергнутой, и я резко покончила со всей той страшной чушью, которую пытался скормить мне мой мозг.
Во мне раскрывается новое знание, и я мгновенно знаю, что делать. Я знаю, как это сделать. И это начинается с того, что я крепко сжимаю его телефон, подхожу ближе и засовываю его в карман пиджака. Я позволяю своей руке задержаться там на секунду, ощущая тепло тела Эрика. Чистый хлопок. Никаких ворсинок, оберток от конфет или пустых тюбиков ChapStick.
Я обожаю это. Я люблю это. Моя рука так и хочет скользнуть в этот карман дождливыми осенними вечерами и холодными весенними утрами. Моя рука хочет переехать и просто жить здесь, рядом с рукой Эрика.
Но сейчас мне нужно сделать ещё кое-что. Я протягиваю ему свой собственный телефон. Он смотрит на него скептически, пока я не говорю: — Мой пароль — 1930.
Его рот дергается. — Год проведения первого чемпионата мира по футболу?
Я смеюсь, потому что. Да. Из всех он должен знать. А потом я чувствую, что начинаю плакать, потому что, конечно, из всех людей в мире он должен знать.
— Открой, пожалуйста, — говорю я между всхлипами. Эрик с широко раскрытыми глазами, встревоженный слезами, пытается приблизиться и притянуть меня к себе, но я ему не позволяю. — Разблокируй мой телефон, Эрик. Пожалуйста.
Он быстро вводит цифры. — Готово. Сэди, ты…
— Зайди в мои контакты. Найдите свой. Его. Я изменила его. На твое настоящее имя. — Трудно поддерживать высокий и продолжительный уровень ненависти к тому, кто сохранен в вашем телефоне с жеманным прозвищем, я не добавляю, но эта мысль заставляет меня хихикать, мокро, водянисто.
— Сделал. — Он звучит нетерпеливо. — Могу я…
— Хорошо. — Я делаю глубокий вдох. — Теперь, пожалуйста, разблокируй свой номер.
Пауза. Затем: — Что?
— Я заблокировала твой номер. Потому что я… — Я вытираю щеку тыльной стороной ладони, но на глаза наворачиваются слезы. — Потому что я не могла этого вынести. Потому что. Но я думаю, ты должен разблокировать его. — Я снова всхлипываю. Громко. — Итак, если ты решил, что тебя не волнует тот факт, что иногда я могу быть сумасшедшей, и если ты захочешь позвонить мне и дать… тому, чем мы занимались, ещё один шанс, то я с удовольствием возьму трубку и…
Я обнаруживаю, что втягиваюсь в его тело, крепко прижимаюсь к его груди, и мне, вероятно, следует настоять на том, чтобы как следует извиниться и предложить подробный разбор всего, что произошло, но я просто позволяю себе погрузиться в него. Почувствуйте его знакомый запах. Когда он убирает мои волосы назад, я зарываюсь лицом в его рубашку и таю, пропитываясь тишиной и облегчением.