Все случилось летом (Вилкс) - страница 94
— Но зачем понадобилось его продавать?..
Дамбран уставился в пол и упрямо твердил одно и то же. Когда-то был он дородным, широкоплечим, а теперь согнулся, ссутулился, только длинные кости и остались. Исхудавшее лицо заросло седой бородой, глаза запавшие, нос и щеки покрыты сеткой красных прожилок… Приглядевшись к старику, председатель начал кое о чем догадываться. В каком колхозе на первых порах не было таких вот горестей, таких страданий? А для этого старика больной вопрос растянулся на долгие годы.
— Ты же сам, Дамбран, был когда-то хозяином. Ну вот и рассуди, — как бы ты поступил на моем месте? Доход колхозу приносят сейчас лишь коровы, мы ж их осокой да соломой кормим, а лошади стоят без дела и уписывают клевера. А летом? Коровы по лугам и мелколесью пасутся, лошади жируют на отаве! У нас ведь целый табун жеребят, это ладно, но ведь сколько пятилеток, шестилеток, которых еще ни разу не запрягали. На кой черт нам держать такую прорву? Ну, скажи?
Много жарких мыслей было на сердце у Дамбрана. Надо бы рассказать о полях, которые он возделывал вместе с Салнисом, о том, как беженцами маялись, о том, как домой воротились, о первой борозде той осенью — да мало ли о чем надо было рассказать, но где нужные слова взять, да и может ли вообще человек такое высказать?
— И куда их денут? Этих проданных? — только и мог из себя выдавить он хриплым голосом.
— Этого, Дамбран, не берусь сказать. Молодняк, надо думать, пошлют туда, где в лошадях нужда, а старых… Старых — отдадут в зверосовхоз на прокорм чернобуркам. Лисиц тоже чем-то надо кормить.
Шофер, прислонившись к дверному косяку, слушал разговор. Парню он казался настолько глупым и ненужным, что тот не переставал удивляться, как это председатель, умный мужик, занимается пустяками в то время, как они должны были давно уже ехать в город.
— Председатель, нам ведь еще нужно забрать цистерны для навозной жижи, шиферные гвозди, провода… А склады работают… — не утерпев, вмешался он.
— Погоди, — отмахнулся Сербис и опять повернулся к старику. — Такие вот дела, Дамбран, сам видишь…
Шофер пожал плечами и отошел к счетоводам. Там они пошептались о чем-то, посмотрели на старика, поулыбались и завели свой разговор. А Дамбран, сняв рукавицу, запустил дрожащую руку за пазуху и вытащил оттуда сверток с деньгами.
— Раз никак нельзя иначе… Раз уж… Тогда ты продай Салниса мне. Я заплачу по государственной цене. Даже больше заплачу.
Они смотрели друг на друга — два человека. Стариковские глаза, покрасневшие, слезящиеся от солнца и слепящего снега, теперь уже не просили, они умоляли. Председатель отвернулся.