Каково отношение психоанализа к радикальным социальным переменам? Он в основном занимает «умеренную» либеральную позицию и беспокоится о ловушках радикального освободительного процесса. Образцовый пример нам дает Лакан. Он ясно продемонстрировал, что главный антагонизм нашей психической жизни не между эгоизмом и альтруизмом, а между областью Добра во всех его проявлениях и областью за пределами принципа удовольствия во всех его проявлениях (избыток любви, влечение к смерти, зависть, долг…). В философских терминах этот антагонизм лучше всего иллюстрируют Аристотель и Кант: этика Аристотеля есть этика Добра, умеренности, надлежащей меры, направленной против излишеств, в то время как этика Канта есть этика безусловного долга, предписывающая нам действовать сверх всякой надлежащей меры, даже если наши действия влекут за собой катастрофу. Неудивительно, что многие критики считают ригоризм Канта слишком «фанатичным», и неслучайно, что Лакан разглядел в кантовском безусловном этическом императиве первую формулировку собственной этики верности желанию. Любая этика Блага – это, в конечном счете, этика благ, то есть вещей, которые можно разделить, распределить, обменять (на другие блага).
Вот почему Лакан крайне скептически относился к понятию распределительной справедливости: оно остается на уровне распределения благ и не может справиться даже с относительно простым парадоксом зависти: что, если я готов получать меньше, лишь бы мой сосед получал меньше меня (и если это осознание того, что мой сосед испытывает более сильные лишения, дает мне избыток-наслаждение)? По этой причине сам эгалитаризм никогда не следует принимать за чистую монету. Понятие (и практика) эгалитарной справедливости, покуда она опирается на зависть, основывается на инверсии стандартного отказа, совершаемого ради блага других: «Я готов отказаться от этого, чтобы другие (также) не (могли) иметь этого!» Отнюдь не будучи противопоставленным духу жертвенности, Зло здесь проявляется как сам дух жертвенности – как готовность игнорировать собственное благополучие, если через свою жертву я могу лишить Другого его наслаждения…
Это, однако, работает не как общий аргумент против всех проектов эгалитарной эмансипации, а только против тех, которые сосредоточены на перераспределении. Никогда не следует забывать, что распределительная справедливость – это леволиберальная (или социал-демократическая) концепция: мы остаемся в рамках капиталистического порядка производства, как «единственного, который действительно работает», и пытаемся исправить дисбаланс богатства, облагая богатых высокими налогами. Наша нынешняя цель должна быть более радикальной. Как становится все более очевидным из продолжающихся кризисов (пандемия Covid-19, глобальное потепление и лесные пожары и т. д.), глобальный капиталистический порядок достигает своего предела, угрожая затянуть все человечество в пропасть саморазрушения. Как только мы осознаём это, циничный либеральный консерватизм, пропагандируемый Жаком-Аленом Миллером, перестает работать. Миллер разделяет старую консервативную «мудрость» о том, что для поддержания стабильности нужно соблюдать сложившиеся практики [routines], установленные выбором, который