:
Реакцией человека на такое грубое ограничение его влечений была истерия: истоки конверсионной истерии в наше время, когда либидо – опасность, которую следует подавлять. Человек также стал тираном, наделяющим себя неумеренным влиянием в награду за свою способность защищать жизни многих: «Язык был для него волшебством, его мысли казались ему всесильными, он понимал мир в соответствии со своим эго». Мне это нравится. Тирания – молчаливый спутник катастрофы, что столь вопиющим образом демонстрирует сегодня поведение глав нескольких стран по всему миру, не в последнюю очередь бывшего американского президента Дональда Трампа.
Роуз делает общий вывод: от Ледникового периода до современных текущих и предстоящих бедствий (пандемия, глобальное потепление, ядерная зима после новой мировой войны) преобладающей реакцией на катастрофу является усиление тирании в той или иной форме – глобальное бедствие обнаруживает худшие стороны человеческой природы. Она продолжает:
Сегодня, в разгар пандемии, которая как будто не имеет конца, раздаются призывы к новым формам солидарности в жизни и в смерти, а также к новому инклюзивному политическому сознанию. Как, однако, найти место в этой новой реальности для темных аспектов человеческого бытия, которые, словно перевернутые подсолнухи, остаются в центре незавершенного проекта психоанализа? Если же этого не сделать, то даже при наличии лучшей воли, какая только возможна в мире, любой шаг, который мы предпримем в этом направлении, в итоге окажется пустым жестом>17.
Хотя в этих рассуждениях есть немалая доля истины, обратная сторона медали заключается в том, что урок психоанализа – это не просто предупреждение об эмансипационной наивности и глубоких разрушительных силах в человеческой природе (например, в связи с трансформацией советского коммунизма в сталинизм). Две мировые войны также мобилизовали радикальных левых и породили революции, а социал-демократическое государство всеобщего благосостояния вступило в свой золотой век после Второй мировой войны. Просто вспомните шок, вызванный поражением Черчилля на выборах в Великобритании в начале 1945 года и победой Клемента Эттли – гораздо менее харизматичного, но эффективного лидера лейбористской партии, который был, по сегодняшним меркам, очень радикален. Разве Чили не является примером того, как сочетание бедствий приводит к необычайной мобилизации граждан? Пандемия (и то, как государство использовало ее для подавления народных протестов) стала решающим фактором усиления позиций сторонников APRUEBO. Обычная банальность о том, что бедствия заставляют людей проявлять свои худшие и лучшие качества, здесь кажется ближе к истине.