Как же мне не нравилось, что она плачет.
Что Бабу так с ней обошелся.
– Спасибо, родной. Все будет хорошо.
– Что произошло?
– Ничего. Все в порядке.
Маму поцеловала меня в щеки и ушла в ванную. Мама пошла вслед за ней.
Без бинарных звезд, которые держали нас вместе, наши орбиты начали растворяться, пока солнечная система семьи Бахрами не поддалась энтропии и не распалась на части.
– Иногда он так себя ведет, – сказал Сухраб. – Злится. Без причины. Это из-за опухоли.
– А.
– Обычно он не такой.
Сколько я его знаю, Ардешир Бахрами всегда казался мне слишком суровым. Даже когда я был ребенком, а он – всего лишь пугающей фигурой на экране маминого монитора с грубым голосом и кустистыми усами.
Так что я не уверен, что до конца поверил Сухрабу. Не до конца.
Но приятно было представить себе версию дедушки, которая не доводила бабулю до слез.
– Может быть, чаю заварим? – спросил я.
Только это я и умею делать. Чай заваривать.
– Конечно.
Кухня опустела. Все сбежали с корабля после фиаско с семейными фото. Но влажный кухонный воздух по швам трещал от запахов куркумы, и укропа, и риса, и лосося, и сушеных персидских лаймов – луми. У Маму в духовке томился огромный кусок рыбы, плов с зеленью готовился на плите, везде ждали тарелки с маринованными овощами и фруктами всех известных человечеству видов. Даже с маринованными лимонами, моими любимыми.
У Сухраба заурчало в животе.
– Твой пост сегодня же заканчивается, да?
– Ага, на закате.
Чайник уже кипел, но заварочный чайничек был пуст, если не считать остатков прежней заварки. Я вытряхнул их в раковину и насыпал в чайник свежий чай.
Пока мы ждали, в кухню зашла Зандаи Симин с пустой чашкой в руке.
– О. Спасибо, Дариуш-джан.
Она сказала пару слов Сухрабу на фарси, и он в ответ кивнул. Он посмотрел на меня и снова перевел взгляд на тетю.
Его щеки зарозовели.
Я не знал, что что-то может смутить Сухраба до румянца.
Из-за этого он стал мне нравиться еще больше.
– М-м… – произнес я.
– Дариуш-джан, – сказала Зандаи Симин, – я так рада с тобой познакомиться.
– И я, – сказал я.
Я сам почувствовал, что немного краснею.
– Я очень тебя люблю.
– Э…
Она снова что-то сказала Сухрабу, а потом добавила:
– Я не так уж хорошо говорю по-английски.
– Нет, – ответил я, – вы прекрасно говорите.
– Спасибо, – отозвалась она. – Сухраб поможет… – Она снова посмотрела на него.
– Перевести, – вступил он.
Тетя кивнула.
– Если у тебя есть вопросы.
– Ой. – Я сглотнул. С Зандаи Симин по видеосвязи я разговаривал всего несколько раз. Обычно она говорила только с мамой на фарси.
У меня накопилось столько вопросов.