Жить с Ингрид было здорово. У нас всегда была еда, и я могла охотиться в лесу. Там жили фазаны. Вообще-то, фазаны в Шотландии не водятся, их сюда привозят, чтобы всякие богатые люди могли на них охотиться за деньги. Их очень легко подстрелить. Они жутко шумят и вообще не умеют прятаться, а иногда просто сидят, пока ты к ним вплотную не подойдешь. Кто угодно справится с фазаном. Наверное, его даже из рогатки убить можно. Я убила двоих в первый же день у Ингрид.
Пеппа и Ингрид остались в лагере, постирали шмотки и развесили их сушиться, а потом Ингрид решила попробовать сделать что-нибудь нормальное из изрезанных Пеппой шкурок. Становилось холоднее. Днем было ясно, а ночью — морозно. Пеппа читала свою книгу, а Ингрид сидела у костра, резала шкурки и примеряла кусочки Пеппе на голову, а потом сшивала их. Одновременно она учила Пеппу немецким словам. Начали они с ругательств. Ингрид была уже старая, но ей было пофиг, и она сразу сказала Пеппе, как будет по-немецки «дерьмо», «дебил», «трахаться» и «задница».
— Это самые интересные слова в любом языке, — пояснила она. — Не бывает плохих слов.
Пеппа сразу спросила, как будет по-немецки «херня», «яйца» и «хрен».
Когда я вернулась с фазанами, Пеппа сказала, что по-немецки чучело называется popantz, лифчик — büstenhalter, то есть держатель для сисек, а член — schwänz. Я ощипала фазанов, и Ингрид велела оставить длинные хвостовые перья для украшения. Правда, она сказала «декорации».
Я выпотрошила птиц, мы их посолили и поджарили на палочках над огнем. Ингрид сварила рис в большом чайнике, и мы пообедали рисом и жареным фазаном. После еды Ингрид достала из ящика яблоки. Они лежали там, завернутые в бумагу, и оставались красными и сладкими.
— Завтра построим вам шалаш, — решила Ингрид, — мой мне скоро понадобится, потому что дня через два пойдет снег.
Утром мы проснулись пораньше, пока еще было совсем холодно, и я пошла в лес за жердями для шалаша. Мы выстроили его прямо рядом с шалашом Ингрид, так что вход оказался совсем близко от очага. Из камней я сделала основание для лежанки. За жердями для нее пришлось снова идти в лес, а за еловыми ветками — лезть наверх. Ингрид и Пеппа пока начали связывать жерди паракордом.
Мне пришлось забраться совсем высоко, где виднелись темно-зеленые верхушки елей. Их там оказалось восемь штук. Я срезала охапку веток, перевязала их куском паракорда и потащила за него вниз, как за ручку. Мы привязали брезент к получившемуся каркасу и закрыли его еловыми ветками, как черепицей. За ними пришлось ходить еще два раза, потом мы выложили весь шалаш до самой земли и прижали края веток камнями, чтобы в шалаш не задувал ветер. Вход мы сделали большой, полукруглый. В центре шалаша я почти могла встать в полный рост. Потом Ингрид велела нам сгрести сухие листья и положить их сверку на ветки, чтобы дополнительно изолировать шалаш. От еловых веток и сухих листьев очень хорошо пахло. Мы застелили лапником весь пол, как ковром, и лежанку тоже.