— Ну что ж, — я бодро хлопнула в ладоши, — вы пока тут общайтесь, а я пойду и принесу закуски. Хиггинсу стоит закусить, — доверительно прошептала на ухо Ермаку, скосив глаза на бледного парня, который, не отрывая глаз от своего юридического кумира, весьма по-взрослому отхлёбывал вино из бутылки, отобранной у Софии.
Проследовала за изрядно злым фамильяром на кухню. Моё обоняние до сих пор щекотал запах штормового моря.
— Как это вы даже до дома не доехали? — Шипела я на лисёнка, доставая из холодильника томаты и моцареллу.
— Мы на встрече были, — вдруг поникшим голосом заявил Пради, — Диана, там такое было, — тихо протянул он и умолк.
Смешивая соус с зеленью и чесноком, обернулась на лисёнка. Его мало что может удивить, а сейчас его чёрненькие глазки невидяще уставились на стену-оранжерею.
— Пради, ты в порядке?
— Нет, вначале мы заехали к нему домой, он переоделся, а я вдохновлялся, — и опять умолк.
Опёрлась на столешницу и выжидающе уставилась на лисёнка, который даже не покосился в сторону спиртного и сигарет.
— А там… В том клубе, была ледь, — он совсем не это слово произнёс, — она пришла под руку с каким-то типом, а изо рта пахло так, — фенёк поморщился, — знаю, что человеческая самка делала до этого, — медленный рассказ перетёк в весьма сбивчивый.
— Милый, тебя смутило то, чем они занимались до появления? — Раньше он на такие вещи даже внимания не обращал.
Пради шлёпнулся на попу и обхватил коленки лапками.
— Она была в шубе, — замогильным голосом выдал он, — с ног до головы. Там хвостики как у меня. И ушки. И лапки. Они так воняли. Почему человеческие самки не чувствуют, как они воняют?
— Ох, милый, — бросилась к своему верному другу, поднимая его на руки, — мне так жаль, что ты это видел.
Пради уткнулся носиком мне в шею и затрясся, жалобно всхлипывая. Когда между ведьмой и животным устанавливается связь фамильяра, те приобретают способность реагировать и эмоционировать как люди. Был бы он обычной лисой, даже носом не повёл бы в сторону шубы, а так как у фамильяра есть сознание, то он себя ещё и накручивать может. Вид лисьей шубы всегда кончался для нас депрессией в несколько дней.
— Я ничего не узна-а-ал, — протянул он жалобно.
— Ничего, завтра всё вдвоём узнаем, — гладила маленькое тельце у себя на груди.
— Это было так ужасно, — совсем тихо прошептал Пради.
— Ну-ну, малыш, хочешь какао?
— Нет.
— А какао с ликёром?
— Хочу.
Пради вернуть в прежнее состояние в скором времени не предвидится. Мой бедный добрый друг всё ещё продолжал смотреть в окно, за которым уже совсем скоро задребезжит рассвет, и даже ничего не прокомментировал по поводу моих гостей у нас дома. Гости у нас табу.