Спокойно, Диана, просто дыши.
Я слишком стара для всего этого.
— Так куда ты направлялся? — Перевела разговор в другое русло, — да ещё в таком виде. Я думала, ты даже спишь в костюме.
— Вообще-то, я ехал к вам, — сквозь зубы бросил он, — но вы здесь. Скоро я перестану этому удивляться.
— Навещала подругу, — пожала плечами.
— Сомневаюсь, что у вас есть друзья, — а вот это обидно.
— Будто у тебя они есть?
— Что вы делали в районе, где я живу?
— Навещала подругу.
— Вы врёте, Диана.
— А вот и нет.
— Как же зовут подругу?
— Зачем тебе это знать? — Небрежно спросила я, наблюдая, как мы приближаемся к моему дому, — я же в твою жизнь не лезу.
В весёлой компании и время летит быстро, ничего не скажешь.
— Вы как раз пробрались в неё на удивление быстро и грубо.
— Это ты так думаешь.
— Вы за мной следили?
— Ещё чего!
— Так как зовут подругу, если она существует? — Тихо допрашивал Ермак.
— Элеонора. Та, что с Фундусом, — как только имена сорвались с языка, Вадим резко ударил по тормозам, сжав руль до пальцев в костяшках.
Когда-то мне было интересно посмотреть на своего подопечного, когда в нём проснутся хоть какие-то эмоции. Так вот, сейчас я готова была забрать свои слова обратно и закусить отвратительными когтями ворожеи, чтобы не смотреть в эти серые глаза, в которых светилось пламя ада, если литературно выражаться. По-обывательски — самое банальное бешенство крайней степени.
— Слушай сюда, маленькая вертихвостка, — так ненавязчиво мы перешли на ты, — и слушай меня очень внимательно, дважды повторять я не люблю: убирайся с моей дороги и из моей жизни, — рычал он мне в лицо, — я не знаю, какую игру ты ведёшь, на кого ты работаешь, упаси тебя Господь зайти далеко в своей игре со мной. Я готов был спустить на тормозах тот факт, что ты написала Алине, но ты влезла к моей матери — это уже перебор. Пока я со всем этим не разберусь, будь паинькой и держись от меня подальше.
— Элеонора — твоя мать? — Удивлению моему не было предела, — она не может быть твоей матерью. Твоя мать ведь…
Я чуть было не ляпнула, что его мать была совсем другой женщиной, когда я их навещала в больнице, но вовремя прикусила язык.
— Моя мать что, Диана? — Теперь его голос был похож на шипение змеи.
— Ой, да возьми ты себя в руки, Ермак, — сбросила его ладони со своих плеч, в которой раз уводя разговор в другую, менее опасную сторону — властные, жёсткие мужчины — не оправдавшее себя клише. Расслабься, попробуй оглянуться вокруг себя и ты поймёшь, что я ничего плохого тебе не сделала. Так что нечего на мне срываться, у меня был и так отвратительный день, — настала моя очередь шипеть на него.