— Я… ожидал подобного вопроса, — признался гоблин.
— Сука, подготавливают молодые кадры отвечать на тупые вопросы, а потом удивляются, почему страна в жопе, — Кос грустно вздохнул. — Ладно, малыш, можешь поискать работы в каком-то формальном месте. Где прям Регламент. И всякая подобная хуета.
— А что у вас вместо Регламента? — поинтересовался гоблин.
— Работа, друг мой. Работа.
У молодого все в голове перевернулось. Он изначально думал, что на работу ходят ради исполнения Регламента, но если на первое место поставить работу… ходить на работу ради работы… ради того, чтобы работать… это возможно?
— Я…
Гоблин не знал, что сказать. Поэтому друзья дали ему время подумать.
И он пришел на следующий день и признался, что очень хочет работать. Не ради Регламента, а для себя, просто так. Для удовольствия. Без далекоидущих целей.
Тогда у него спросили, что он будет делать, если работы не будет. Он ответил просто — читать. Он любил читать.
И назначили его курьером, потому что, кроме чтения, он любил еще ходить. И общаться с людьми, хотя людям казалось, что малыш над ними издевается.
Заодно он очень хотел повидать другие города. Вася даже схватился за голову — кто будет оформлять командировочные? Авансовые отчеты? Необходимость в помощнике назревала с каждым новым днем…
А когда в офис прибыли веселые менеджеры — Игорь и Пиксель, то они нарекли новичка Шнырем. Не очень галантно, но зато броско и по-гоблински. Конечно, настоящее имя для официального устройства на работу Вася взял из паспорта и потратил на переписывание информации целую ночь. Гоблины требовали, чтобы паспортные данные записывались на их языке, который являлся очень сложным и гротескным. Бухгалтеры обычно переписывали (скорее, даже срисовывали) информацию с паспорта на отдельные листочки, а потом передавали в типографию — там уже делали оттиск. Потому что если вы каждый раз заново будете писать гоблинское имя на отчетном бланке для налоговой, то окончательно свихнетесь.
Толерантность — это хорошо. Но, признаемся себе честно, иногда она ставит нас не совсем в удобное положение.
Еще один рабочий день у госпожи Хомяковны начался с претензий со стороны начальства. Да, она опоздала. Но что она может поделать? Разрулить все пробки? Вставать пораньше? Она и так почти не спит…
Ей пришлось выдумать, что она была в больнице. Начала докапываться — в какой больнице, что она там делала…
— У вас все хорошо? Родители не болеют?
Это встряла Рунная. Она тоже хотела участвовать в руководительском процессе, потому что считала себя Главной (Бегетта частично смирилась с этим и размышляла, какую новую мину подложить своей коллеге), а раз подчиненных, кроме госпожи Хомяковны, в округе больше не было, то теперь бедной помощнице доставалось вдвое больше обычного.