Хозяин продолжал говорить, но его слова становились всё менее четкими, пока в какой-то момент не оборвались совсем. Глаза юноши закатились, а сам он рухнул на землю.
— Ох, — Цукимару тряхнула лисьей головой и заставила себя приподняться, зажимая рану на животе рукой. Кровь остановилась, но болела та жутко. Казимир, увидев, как ГНЕВ упал, оборвал песню.
— Он должно быть переутомился… — попытался приободрить её кот, но в его голосе была слышна тревога, да и сама Цукимару забеспокоилась, ощущая, что связующая их нить опасно натянулась.
— Нет… Что-то не так. Пой. Мне нужно…
Но коту не пришлось пояснять, он сразу же начал петь, и эта песня снимала боль, заставляя сознание проясняться.
Цукимару перевернула Хозяина на спину и положила одну руку ему на лоб, а другую на Сосуд Правителя.
— О нет…
— В чем дело? — кот прервался.
— Он умирает…
— Что? Нет! Это невозможно! Он не раз получал раны, которые были смертельны для обычных людей, а тут всего лишь оторванная рука. Он сам сказал, что она отрастет…
— Дело не в руке! — воскликнула кицунэ, испытав вспышку гнева. Неужели кот не понимал, что Хозяин только что сделал? — Он вернул меня к жизни, пожертвовав своей… Его Сосуд Правителя разрушается. Он опустошил его во время схватки, отдал всё, чтобы победить, и чтобы спасти меня ему пришлось отдать больше, чем у него было.
— Больше, чем было, ты же говоришь не о… Хлад!
— Он потратил на это кусок своей души, и теперь его сущность просто разваливается вместе с Сосудом Правителя.
— Я могу петь! Я буду петь много часов, чтобы…
— Это не поможет. Дело не в теле…
— И что же нам делать?
“Ничего” — хотела сказать Цукимару, но не смогла этого произнести.
Был способ. Способ, который она никогда и ни за что не хотела использовать, ведь это значило нарушить древние клятвы, которые она дала не только Богу-Дракону, но и самой себе.
Гнев был ужасным хозяином, грубым, заносчивым, эгоистичным, но несмотря на это он никогда не просил от Цукимару больше, чем она могла. Порой он её очень сильно раздражал, но… Перед её глазами стояла его улыбка в тот момент, когда она очнулась. Он вернул её с того света, пожертвовав своей жизнью. И это был осознанный шаг…
— Я боялась, что этот день наступит… — прошептала Цукимару и коснулась своей груди, прикрывая глаза, а когда она убрала руку, то в ладони у неё был горящий алый огонек с белыми языками на конце. Это было похоже на огненный хвост лисы.
Сердце Кицунэ…
— Моя жизнь теперь — твоя. А твоя — моя, — тихо произнесла она, чувствуя, как глаза заливают слезы. — Живи, моя любовь…