– Семнадцать, – отвечает Кирстен. – Барбара планировала провести этот процесс полностью самостоятельно, но по мере продвижения дела появилось много дополнительных материалов, и кто-то должен их все просмотреть. Это интересный случай. Можно начинать прямо со следующей недели.
– Да, я немного в курсе дела. Зора в общих чертах просветила меня. Звучит отлично.
– Вот и хорошо. Вы сможете прийти завтра утром? Скажем, в районе десяти?
– Да. Конечно смогу. Увидимся завтра, – говорю я.
Я триумфально восседаю за кухонным столом, с ликованием смакуя свою победу. Наконец-то у меня есть работа. Мне предстоит участвовать в настоящем судебном процессе. Я собираюсь снова вернуться к адвокатской практике. За этим делом последуют новые дела и клиенты. Может быть, все наконец встанет на свои места.
Такие жизнеутверждающие мысли роятся в моей голове весь остаток дня – момент встречи Робин из школы, дорога домой, наш обычный ужин из макарон с томатным соусом. Все это проходит на позитивном фоне. Я даже относительно легко переживаю молчание Робин, которое длится весь вечер. Я ни о чем ее не спрашиваю, заметив, что она стремится избежать любых разговоров и расспросов о своем дне. Я даже смиряюсь с тем, что она уединилась в своей комнате, появившись внизу только для того, чтобы быстро взять себе какой-нибудь еды и снова исчезнуть наверху. Я знаю, что должна попытаться поговорить с ней, но она так явно хочет, чтобы ее оставили в покое, что у меня пока что не хватает духу разбираться со всем этим.
Я стою перед закрытой дверью ее комнаты и слушаю, как она болтает в чате Фейсбука со своими старыми школьными друзьями. До меня доносятся ее тихое щебетание и редкий смех. И когда я слышу эти успокаивающие мое издерганное сознание звуки, тревога в душе постепенно растворяется. Но весь позитив и умиротворение сегодняшнего дня мигом покидают меня, когда поздно вечером я открываю письмо от Джессики. Она оповестила меня, что завтрашнее собрание за чашкой кофе состоится в 8:30 утра в отдельном зале кафе «Марше».
«Мы будем обсуждать Рождественскую ярмарку и другие ближайшие мероприятия, приходите со своими идеями и предложениями!» – сообщалось в письме.
Собрание в 8:30 утра. В адвокатском бюро меня ждут к десяти. Просто удивительно! До этого момента у меня практически не было никаких особых дел, занятий или встреч – ничего, кроме того, чтобы сопровождать бедняжку Робин в школу и обратно. Зато теперь, когда мне начинает казаться, что все вот-вот наладится, я должна быть в двух местах одновременно. Я на минуту обхватываю голову руками, но потом распрямляюсь и встряхиваюсь.