– Спасибо, что так быстро начали работу по этому делу.
– Что вы, что вы, все нормально. Я была очень рада, что меня пригласили участвовать. Я недавно переехала в Лондон, и мне очень хотелось поскорее возобновить свою адвокатскую практику.
– Переехали из…
– Из США. Мы жили в Нью-Йорке, в Бруклине. Уехали туда несколько лет назад по работе мужа…
Джереми кивает мне, как будто мои слова полностью проясняют всю картину.
– А как давно вы вернулись?
– Не очень давно. Я чувствую, что еще не совсем привыкла и освоилась тут. Но думаю, через какое-то время все будет в порядке.
– Значит, получается, что вашего мужа снова перевели по работе, только теперь уже обратно в Лондон?
– Нет, мы с Робин переехали сами.
– А… понятно, – рассеянно говорит Джереми. – Мм… Что ж… Робин – какое милое имя.
При этих словах меня передергивает. Джереми замечает это. Он вскидывает руки вверх в шутливом жесте «сдаюсь», но при этом на его лице нет и тени улыбки, а щеки пылают от смущения.
– Вот это, пожалуй, самое ужасное в таком скандальном обвинении. Оно бросает тень на любые взаимоотношения и абсолютно все сферы жизни. Я даже не могу назвать ребенка по имени без того, чтобы это не прозвучало как-то двусмысленно и непристойно.
Его губы скривились в измученной гримасе. Я чувствую себя скверно. Я не хотела так реагировать.
– Извините, пожалуйста, мистер Тейлор. Спасибо, что сказали, что это милое имя. Она и сама тоже очень милая. Хотя сейчас она пытается приспособиться к шестому классу в новой школе. А это, знаете ли, достаточно непросто. В январе следующего года начнутся вступительные экзамены для поступления в старшую школу. Это тоже вызывает некоторую напряженность.
– Боже! Шестой класс… Мои вам соболезнования.
– После такого вашего комментария я начинаю думать, что отношусь к этим экзаменам недостаточно серьезно. Я имею в виду, что после того безумия, которое было у нас при поступлении в нью-йоркскую школу, я думала, что уже видела самое худшее. Но, похоже, я ошибалась. В нашем классе, кажется, абсолютно у всех настоящий невроз по поводу предстоящего тестирования.
– Да… Родители сходят с ума. С каждым годом становится все хуже и хуже. Во всяком случае, мне так рассказывали. Сам я никогда не работал с этой возрастной категорией, – говорит Джереми. – И что уж совсем абсурдно, так это то, что вся эта истерия приводит к еще большому давлению на детей. Уровень конкуренции повышается все больше и больше.
Я уже было открываю рот, чтобы сообщить свои мысли по этому поводу, но в этот момент к нам подходит Александра.