Примерно к тому же времени (1970 г.) относятся и опыты, проделанные Лукьяненко совместно с В. Б. Тимофеевым. Они приводят к выводу, что при внутривидовой гибридизации озимой мягкой пшеницы у 21,8 процента гибридов в первом поколении содержание белка было выше, чем у высокобелковой формы, у 55,2 процента гибридов было промежуточное положение, и только 23 процента не дали повышения содержания белка. Это в условиях Кубани.
На северо-западе же нашей страны Н. Г. Пугач и Л. В. Соколова при скрещивании Мироновской-808, Безостой-1 и других сортов также не наблюдали повышения содержания белка у гибридов первого поколения по отношению к исходным формам. Они или находились по этому показателю на уровне родительских форм, или количество его заметно падало. Ученые многих стран в этом направлении ведут подобные исследования и совершенно по-иному — путем воздействия на семена пшеницы мутагенами. Мутагенный способ — это испытание семян пшеницы химическими веществами или посредством ‘облучения разного рода лучами. Делается это с целью изменения наследственной основы (в лучшую, естественно, сторону).
Ставя перед собой задачу повысить содержание белка, таким методом пользовались индийские ученые при выведении нового сорта Шабати Сонора-64. Он был получен путем последовательного воздействия гамма- и ультрафиолетовыми лучами на семена мексиканской пшеницы, переданной доктором Норманом Борлаугом в дар индийскому народу. Мутант выгодно отличался от своего знаменитого мексиканского собрата.
Болгарские ученые воздействовали лучами Рентгена и гамма-лучами на семена наших Безостой-1, Мироновской-808 и Ранней-12 и смогли получить мутанты с более высоким по сравнению с исходными формами содержанием протеина и клейковины. «Сила» муки не уступала или превосходила исходные сорта.
Возможно, метод, о котором идет речь, и имеет право на будущее. Но сегодня он называется экспериментальным мутагенезом далеко не случайно. Все это пока что находится в стадии поиска, опыта. Общеизвестно, что путь от лаборатории до делянки и производственного посева бывает долгим и нелегким. Так как прежде всего нужно получить обнадеживающие данные от результатов этих опытов в полевых условиях.
13 ИЮНЯ
В конце мая и начале июня 1973 года Кубань заливали дожди. Их сменила жара. Создались условия, особенно благоприятные для развития ржавчины. Весьма тревожило Павла Пантелеймоновича состояние новых сортов Аврора и Кавказ — ведь их районировали только в прошлом году, а в последние две недели вели себя они неузнаваемо. И это сорта, которые превзошли знаменитую Безостую по многим показателям! Он стал получать сигналы из колхозов и совхозов края о поражении их в сильной степени ржавчиной на значительных площадях. Связался с институтом фитопатологии, что находится по соседству с КНИИСХом на окраине города. Стал наведываться туда почти ежедневно. Ему не терпелось дождаться от специалистов ответа на мучивший его вопрос — откуда появился неизвестный тип ржавчины? Тогда можно будет попытаться предложить и меры борьбы с ним… Но фитопатологи на этот раз оказались бессильны — никто не встречал в своей практике подобной расы. «Был бы жив Русаков, — размышлял Павел Пантелеймонович, — тот бы ответил сразу на все вопросы». Так думал он, вспомнив авторитетнейшего специалиста-фитопатолога.