…Но тут действительно стояла непривычная тишина, и я сначала даже было подумал, что оглох. Но нет, постепенно слух, привыкший к более громким звукам, начал различать и шум дыхания множества людей, звон бронзовых бляшек на доспехах, скрипы… и конечно же стоны раненных, которые, как мне кажется, стали основным звуковым фоном этого дня и будут сниться мне в кошмарах до конца жизни. …А вот шума драки не было.
— Что случилось? — Спросил я, одновременно перемещая свое тело из положение «лежа» в положение «сидя», у верного телохранителя Мнау’гхо, привычно торчащего где-то рядом и видать оберегавшего от разных бед мою тушку, пока она пребывала в состоянии отключки.
— Эти вон которые с хвостами. — Начал объяснять он мне, пока я тряс головой, пытаясь хоть как-то восстановить многие утраченные в результате удара функции, вроде возможности ясно видеть и соображать. — Дорогу между тех двух шатров перегородили. А кроме как по ней, до вражьих баб не доберешься. …И верблюды там у них тоже все, и богатства главные! — Мнау’гхо аж облизнулся в предчувствии огромной добычи, лежащей буквально в дух шагах от него. Осталось только перебить последних защитников да протянуть руку. — Щас наши передохнут чуток, перестроятся и снова по вражинам вдарят. …Пойдем тоже, Дебил? А то ведь самое интересное пропустим.
Я только грустно посмотрел на это угребище ходячее. Ведь досталось ему в драке не намного меньше чем мне. Лицо серое от усталости, лоб рассечен, правое плечо в крови, да и штанина на левой ноге вся промокла от крови, а все туда же — «самое интересное» боится пропустить! И то, что до этого «самого интересного» его еще тыщу раз убить могут, дурачину Мнау’гхо похоже нисколечко не волнует. И даже отблеска мысли о том, что можно профилонить заключительную драку, а потом придти делить добычу, нет в его честных и глупых глазах. …Да и я почему-то уже так не могу, совсем испортил меня этот чертов каменно-бронзовый век.
Ухватившись за протянутую руки и тяжело опираясь на копье, я поднялся на ноги. Наши стояли метрах в двадцати дальше, и что-то старательно обсуждали и прикидывали, тыча пальцами в сторону заградивших им дорогу врагов.
Поковылял и я к ним. Рядом, тяжело ступая на подраненную ногу, топал Мнау’гхо.
В иное время, — мелькнуло у меня в голове, — все эти болячки уже давно стали бы поводом даже для таких завзятых дикарей как мы с ним, обмазавшись мазями да примочками и забинтовавшись с ног до головы в стиле мумии Тутанхамона, залечь где-нибудь в уголке, отдав себя в руки нежным заботам родных и близких. А сейчас едва стоим на ногах, но какого-то хрена изображаем героев.