Искреннее Ваш Николай Клеопин».
Из дневника Элен Щербатовой:
«10 декабря 1825 года. Как замечательно! Скоро я стану невестой. Николенька уже привёз свою маменьку в столицу. Вернее, сама маменька не приехала, но передала в письме своё благословление. А это, в общем-то, одно и тоже. Числа 14-го мы должны встретиться всеми семьями и получить благословление у родителей. Папенька, хотел, было, чтобы о помолвке было объявлено только на Рождество, но потом махнул рукой и сказал, что, мол, на утреннюю службу пойдёте женихом и невестой, поэтому можно и пораньше. А свадьбу, наверное, сыграем весной. Посаженным отцом Николеньки обещал быть сам генерал Бистром. Мой жених (какое замечательное слово!) был у него адъютантом, пока не открылась адъютантская вакация в полку, с которой гораздо легче стать ротным командиром. Эх, какие сложности придумывают эти военные! Какая мне разница, кем был бы сейчас мой Николенька, — поручиком или штабс-капитаном? Но вот папеньке почему-то нравится всем говорить, что его будущий зять — гвардейский штабс-капитан и кавалер св. Владимира с мечами. Хотя, если подумать, то мне и самой это нравится».
Из записки штабс-капитана лейб-гвардии егерского полка Николая Клеопина Харитону Щербатову:
«Харитон Егорович! Немедленно берите Алёнку, всю семью и уезжайте в новгородское имение. Я умоляю — прислушайтесь к моим словам! В Санкт-Петербурге не переворот даже, а революция, которая будет похуже французской. Умоляю — поезжайте в имение! Как только что-то прояснится — немедленно приеду за Вами. Писано на Сенатской площади 14 декабря 1825 года в 15 часов пополудни».
ГЛАВА ВТОРАЯ
РЕВОЛЮЦИЯ — ЭТО УДАВШИЙСЯ МЯТЕЖ!
14 декабря 1825 года. Санкт-Петербург
По плану полковника Трубецкого перебить караульный взвод и заставить сенаторов оставаться верными присяге Константину должны были гвардейцы флотского экипажа. Увы. События пошли по-другому. Ни Якубович не поднял людей на штурм, ни Булатов (как уговаривались заранее) не повёл лейб-гренадеров на захват дворца. И напрасно Трубецкой метался по площади и рассылал гонцов…
Однако нашлись люди, которые оставались верны идеалам свободы, равенства и братства. Утром лейб-гренадеры во главе с Сутгофом и «московцы», ведомые штабс-капитаном князем Щепиным-Ростовским, вышли на площадь. Князю было суждено стать первым героем Декабрьской революции, потому что именно он окровавил саблю, зарубив одного и ранив несколько офицеров, попытавшихся остановить выход войск.
Недалеко от Сената к колонне пристал Якубович. Он вынырнул, как чёртик из табакерки. На одном из поворотов бравый кавказец даже умудрился обогнать колонну и возглавить строй. Вместо знамени прицепил на кончик острия сабли собственную шляпу. Ещё хорошо, что только шляпу. У него бы хватило ума и грязные панталоны прицепить… Правда, подходя к площади, «фрондёр» благоразумно исчез, чтобы не отвечать на неудобные вопросы.