— Ну, давай, переворачивай, — нетерпеливо произнёс я, пялясь на «градусник». Вообще это тест, но похож на электронный градусник.
— Не готово ещё, — нервно буркнула Саша.
— Может, дунуть? — предложил я. Саша укоризненно прищурилась, мол, дунь себе… в ухо.
— Ну, давай уже, — я не выдержал и перевернул тест…
***
Прошло ни много ни мало, почти девять месяцев. И тут дорогой дневник, хочу сообщить, что беременность, это ещё одна проверка «на вшивость».
Кому-то везет, и их жены не страдают токсикозом, почти не подвергаются гормональному изменению, в то время как Саша побила все рекорды. Мы прошли сквозь постоянную тошноту, больницы, обследования, претерпели вкусовые изменения, узнали, что такое беспричинные слёзы и истерики, в общем, собрали всё! И как вишенка на торте — наш спор на тему: как назвать ребёнка?
Всё упиралось ещё в то, что мы не знали пол нашего будущего малыша. Малыш пошёл упрямством в маму. За всю беременность он ни разу не повернулся нужным местом, только задом, показывая своё отношение к миру…
Зато на последних месяцах активно пинался и постоянно икал. Это можно легко почувствовать, приложив ладонь, но мне нравилось прикладывать ухо.
— Если будет мальчик, назовём Матвей, — предложил я, обнимая жену. Мы просто лежали на кровати и балдели.
— Матвей? — Саша скривилась. Моя рука покоилась на её огромном животе. — Нет, лучше Егор.
— Мой сын никогда не будет Егором, — предупредил я. — Назовём его просто Ребёнок.
— Очень оригинально! — воскликнула Саша. — А я хочу девочку назвать Яной или Ксюшей.
Меня передёрнуло.
— А девочку назовём Калиной, — усмехнулся я и получил кулачком в плечо. — Мне почему-то кажется, что наш Ребёнок мальчик. Удар у него хороший, — пояснил я.
Саша коротко хохотнула и резко села. Её глаза непонимающе забегали.
— Слушай. Или я… описалась, или отошли воды, — испуганно произнесла она.
— А что ты чувствуешь? — я опустил руку, чтобы убедиться — под Сашей тёплая лужа. Мы готовились к этому, читали, ждали, но я, чёрт возьми, оказался не готов.
— Сырость, Корнев! — вспылила она, заметно волнуясь. Вот тогда я подскочил и бросился собирать вещи…
Роды были тяжёлыми. Девять с половиной часов адского мучения. Думал, что поседею, но оно того стоило. Стоило услышать первый плачь наполовину синего существа в крови и плёнке, прижать к себе, и осознать, что нет на свете ничего прекрасней…
И тогда я решил, что пусть Саша даёт нашей дочери имя. Кажется, она это заслужила. И ведь абсолютно неважно, как зовут это чудо, главное — оно здорово, и так умилённо сопит на моих руках…